— Да я и не требую от вас этого. Я спросил просто так, ради любопытства. Будем считать это еще одним счастливым для вас стечением обстоятельств. Давайте лучше вернемся к тому дню, когда вы в первый раз появились в банке и попросили открыть счет. Тогда тоже был пожар, не так ли?
— Да, да, припоминаю. Кажется, именно в тот день.
— И, войдя в банк, вы увидели, что в кассовом зале никого нет?
— Тоже верно.
— Неужели вас это нисколько не удивило? Ведь банк — это все‑таки такое место, где всегда имеется какое‑то количество денег. Но если они оставлены без присмотра…
— Да, я немножко удивился этому…
— Но это не помешало вам поместить свои деньги в этот банк?
— Но куда‑то их нужно было положить? В здешнем городке этот банк единственный.
— Да, да, конечно. — Шериф ненадолго задумался, а потом неожиданно спросил: — Сколько вы весите, Мэдокс? Судя по росту, вы должны весить довольно много?
Он изменил свою тактику, и я совершенно не мог понять, куда он клонит.
— Двести тридцать фунтов… А почему вы интересуетесь?
— И жировых отложений почти нет… Сплошь мышцы… Вы спрашиваете, почему меня это интересует? Могу ответить: я долго разговаривал с Джулианом Вардом. Он не видел человека, который набросил на него одеяло и связал его, но он уверен, что это был высокий и сильный человек. Он подавил все его попытки к сопротивлению.
Я ухмыльнулся.
— Я знаю этого человека, шериф. Ведь именно он открывал мне счет в банке. Ему уже все шестьдесят, да и на ногах он нетвердо держится. Дунешь — он и повалится. С ним может справиться пятнадцатилетний мальчишка.
— Вы правы. Но дело не в том, что его связали, а в том, как его связали. Без малейших усилий и в то же время очень осторожно. Человек не причинил ему ни малейшего вреда. Просто связал его и положил на пол.
— Вы что ж, считаете, что я единственный высокий и сильный человек в штате?
— Единственный, на кого падают подозрения.
— Понятно… А может быть, шериф, все‑таки будет лучше, если мы перейдем к фактам? Вы утверждаете, что банк был ограблен во время пожара. И что преступник специально поджег старый заброшенный магазин, чтобы отвлечь внимание людей. Но я ведь, насколько вы знаете, тоже был на пожаре. Не мог же я быть одновременно в двух местах?
— Я ждал, когда вы заговорите об этом.
— По–моему, нет необходимости напоминать вам — вы и сами меня там видели.
Он снова усмехнулся.
— Да, видел… Но видел я вас на пожаре только двадцать пять минут спустя после ограбления банка! Ну, что вы скажете на это, Мэдокс?
Глава 11
И они начали меня допрашивать со всем пристрастием — шериф и его помощник Тат. Гулик заявил полицейским, что я уехал из парка почти сразу после того, как мимо проехала пожарная машина, и, таким образом, я был вне поля их зрения в течение двадцати пяти минут.
Я со своей стороны продолжал утверждать, что все время был в гуще событий, но доказать тоже ничего не мог.
Вскоре Тат отправился выпить чашку кофе. Когда он вернулся, ушел шериф. Но вопросы сыпались на меня без перерыва.
— Куда вы ездили в прошлую пятницу?
— В Хаустаун.
— А куда вы ездили в тот день, когда произошло ограбление?
— Купаться. Я же говорил вам и повторяю, что ездил купаться!
— Вы ездили прятать похищенные деньги, а попутно искупались… Куда вы спрятали деньги?
— Я не прятал никаких денег.
— Вы их зарыли?
— Я ездил купаться.
— Где вы их зарыли?
— Я ничего не зарывал.
— Чем вы отметили то место?
— Я ездил купаться.
— Вы зарыли их неподалеку от реки?
— Я ничего не зарывал. Я ездил купаться.
— Вы их зарыли, предварительно завернув в мешок или какую‑нибудь другую ткань. Что это был за мешок? Из какого материала? Вы сосчитали, сколько денег вы похитили? Вы знаете, что банк располагает номерами этих билетов и вы все равно не сможете их истратить? Итак, где вы их спрятали?
— Я ничего не прятал!
— Где вы купили этот будильник?
— Я никогда его раньше не видел.
— Вы ездили в Хаустаун?
— Да.
— Как зовут эту женщину?
— Келви.
— А я думал, что так зовут вашего друга, который задолжал вам деньги.
— Конечно.
— Но вы только что сказали, что так зовут женщину. Кто должен вам деньги?
— Келви.
— А женщины вообще не было, не так ли? Вы поехали в Хаустаун, чтобы купить будильник и устроить этот часовой механизм. Где именно вы купили будильник?
— Я не покупал никакого будильника.
— Вы спрятались за дверью туалета и набросили на Джулиана одеяло, как только он вошел туда. Почему вы его не оглушили?
— Ничего не могу сказать по этому поводу.
— Вы знали, что это очень хилый человек, и боялись его убить? Так или нет?
— Я вам уже неоднократно говорил, что в тот день я не был в банке. Я помогал тушить пожар.
— Вас не было двадцать пять минут. Где вы были это время?
— Я пришел к магазину еще до того, как туда подъехала помпа.
— Сколько тогда было времени?
— Откуда я знаю!
— Почему многие заметили вас уже по прошествии какого‑то времени, а в первые минуты никто не приметил?
— Понятия не имею.
— А я имею… Как только вы появились на пожаре, вы сразу же постарались обратить на себя внимание. Постарались создать себе алиби. Но немного не рассчитали. В те минуты банк уже был ограблен.
И так — без конца. Через какое‑то время мне показалось, что стена пожелтела. Потом я догадался, что уже взошло солнце.
В конце концов они взяли у меня отпечатки пальцев, забрали пояс, бумажник и отвели в камеру на первом этаже. Я сразу же сел на койку и обхватил голову руками. У меня все кружилось перед глазами, а в ушах продолжали звучать их вопросы.
Наконец я растянулся на койке и попытался хоть ненадолго заснуть.
Что ждет меня в дальнейшем? Трудно сказать. Я не мог доказать своего алиби, но и они не могли доказать обратного. Шериф почти уверен в том, что банк ограбил я, но доказательств у него не было. В банке я не оставил своих отпечатков, потому что работал в перчатках. Значит, единственный их шанс заключался в том, чтобы задавать мне вопросы. Задавать до тех пор, пока я не сознаюсь или не сойду с ума.
Им нужно получить от меня признание и указание того места, где я спрятал деньги. Без этого им не построить обвинения. Что же они будут делать, чтобы добиться своего?
Днем за мной пришли. Меня снова провели в кабинет шерифа. Он был там вместе с Татом и Буком и еще одним человеком, которого я не знал. Наверное, или прокурор, или один из детективов Хаустауна.
— Мы предоставляем вам еще одну возможность добровольно признаться, — сказал шериф.
— Вы еще долго будете надо мной издеваться? — вместо ответа спросил я.
— Пока вы не ответите, что сделали с украденными деньгами.
— Ничем не могу вам помочь, господа.
И снова начался сеанс, еще более мучительный, чем предыдущий. Теперь они терзали меня втроем. Причем стояли они в разных углах комнаты, так что мне приходилось все время вертеть головой, чтобы ответить на вопросы. А задавались вопросы так быстро, что я даже не успевал отвечать.
— Куда вы ездили вечером накануне пожара?
— Я не помню. Может быть, в кино.
— Хозяйка сказала, что вы вернулись около двух часов ночи.
— Где вы были в тот вечер, когда вас задержали?
— Я уже вам говорил…
— Катались на машине…
— Гулик сказал, что вы помчались смотреть на пожар со скоростью курьерского поезда. А когда горел ресторан, вы не проявили никакой заинтересованности…
И так далее и тому подобное…
Приблизительно через час они изменили тактику. Бук вышел и вскоре вернулся с двумя заключенными. Я видел их в камерах. Они поставили нас рядом друг с другом. Я не спускал с шерифа глаз. Что‑то готовилось.
— Отлично! Стойте вот так и не шевелитесь! — бросил он нам и открыл дверь.