— Но не Тилли.
— Не Тилли, а ее сестра,.. — Она взглянула мне в глаза и по качала головой:
— Вы ее не помните. В то время девушки не имели для вас большого значения. Мы были ровесницами и учились в одном классе. Вы знаете, что с ней случилось?
— Да, она покончила жизнь самоубийством.
— Она бросилась с крыши, и в этом виноват Беннет, а он был вашим другом.
— Следовательно?
— Следовательно, вы негодяй, Дип.
— Нелогично.
— Мечтаю увидеть, как вас убьют.
— И что же?
— А то, что я буду бесконечно рада.
— Что ж, постараюсь разыграть эту сцену как можно интересней.
— А я вам помогу.
Однако в ее глазах я не смог прочесть свой смертный приговор.
— Зачем вы пришли?
— Вы не поймете.
— Постараюсь.
Я вынул из кармана чек на имя Тилли и протянул ей.
— Едва ли, — сказала она, взглянув на чек, — столько стоит жизнь ее сестры.
— Не говорите глупостей. Это не компенсация, а плата за информацию.
— Почему вы думаете, что она согласится?
— Потому что в одном отношении она похожа на вас.
— Как так?
— Тилли тоже хочет видеть меня убитым. Она даст сведения, которые столкнут меня с опасными людьми.
— Думаю, что смогу здесь кое-чем помочь.
— Вы намного упростите мою задачу. Значит, вы сообщите все, что вам известно об убийстве Беннета?
— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы вас убили. И если я не смогу это сделать, то мне помогут друзья.
— К ним мы сейчас и направимся?
— Сейчас?.. Вы хотите...
— Да, да, именно сейчас.
— Ну что ж...
Я написал короткую записку, прикрепил к ней чек и положил на подушку рядом с Тилли.
— Посмотрим, — сказал я, — удастся ли мне все устроить таким образом, как вы хотите. Пойдемте.
Внизу я нашел соседа Тилли, который за двадцать долларов согласился присмотреть за больной, и доктора, который за другие двадцать долларов обязался периодически навещать ее. Из телефонной будки я позвонил Оджи, и он обещал приставить к дому парня для наблюдения.
Элен ожидала меня возле телефонной будки. На ней была великолепная норковая накидка. Я подозвал такси, мы уселись в него, и я назвал водителю адрес.
— Что означает эта ваша возня с Тилли? — спросила Элен, искоса взглянув на меня.
— Хочу найти убийцу Беннета.
— Весьма благородная цель.
— А вы хотите, чтобы меня убили?
— Более того... Я хочу быть там, где это случится.
— Не боитесь заболеть при виде подобной сцены?
— Игра стоит свеч.
— Но почему?
— Да потому, что я тоже вас ненавижу. Вас и Беннета. Я ненавижу все, что связано с грязью, деньгами и насилием. Я ненавижу политическую игру, которая губит честных людей и сохраняет власть жадных себялюбцев. Все ваши друзья заняты только погоней за деньгами и властью. А при этом неизбежно страдают и гибнут хорошие люди.
— И тем не менее, Элен, человек, занимающийся подобными делами Ленни Собел... он ваш друг.
В моем голосе невольно прозвучала нотка презрения.
— Это обстоятельство вы вряд ли поймете, Дип, но все же я кое-что объясню. Видите ли, будучи его другом, я могу оказывать некоторое влияние на ход событий, в том смысле, что облегчаю участь других людей. Конечно, этого недостаточно, но что я еще могу?
— Любопытно, — сказал я, — такие мысли и такое окружение. А вы не забыли одну сказочную ночь на крыше у дымохода?
— Нет, не забыла. Но это ничего не меняет. Я хочу быть там, где вас прикончат. Когда-то вы были другим, Дип... А теперь такой же, как Беннет, Собел и все остальные. Таких любить нельзя...
Когда-то хозяину здешнего бистро была предложена сумма, более чем вдвое превышавшая доходы от его заведения, и вскоре новый владелец превратил захудалое бистро в преуспевающий ночной бар. Здесь отлично кормили и подавали первоклассные напитки. Кроме того, если вы были лично знакомы с Ленни Собелом, то за вами могли забронировать отдельный столик.
На лице моей спутницы проглядывало восхитительно-насмешливое выражение, но, вероятно, она не знала, что предпринять: то ли зайти в бар, то ли бежать отсюда.
— Вы знаете, куда мы идем? — спросила она.
— Разумеется... А может, вы уже успели каким-то образом предупредить своего дружка и теперь он поджидает меня?
— Наблюдательный парень, да к тому же и остроумный.
— Мне об этом уже говорили.
— Да-а, — ее глаза стали холодными. — Но вам действительно следует бояться. Вы, очевидно, не представляете всей опасности.
— Вы когда-нибудь видели меня испуганным, милая? — спросил я, остановившись перед дверью.
— В прошлом — нет.
— И в будущем не придется.
— Значит, вы большой человек, — сказала она безразличным тоном.
Пару секунд я смотрел на нее и затем кивнул.
— Да, Элен. Вы говорили мне это и раньше. Так скажут и те, кто меня не знает.
Я открыл дверь и пропустил ее вперед. Швейцаром здесь служил солидный, безупречно одетый мужчина по имени Сташу. Его привезли в Нью-Йорк в 1949 году из Парижа. В бар Собела его привлекли большие деньги.
В петлице сюртука он носил две наградные ленточки, что напоминало о его участии в Сопротивлении.
В вестибюле находилось несколько человек. Одни брали на дом коктейли, другие отирались у стойки, предпочитая высокий вертящийся стул мягким креслам главного зала.
Передав шляпу и дождевик гардеробщику, я повернулся к Элен. Она держалась спокойно, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Сташу предупредительно опустил вниз плюшевую ленточку, и мы прошли к указанному столику. Вопреки обыкновению, он лично принял от нас заказ и удалился.
Нечто подобное легкому облачку скользнуло по лицу Элен. Она взглянула на меня и неуверенно прошептала:
— Пока идет все слишком хорошо, Дип.
— Иначе и быть не может.
— Но вы здесь никогда не были...
Я только взглянул на нее.
— А между тем вас здесь встретили так, как будто...
— Швейцару платят деньги, чтобы он хорошо знал людей. Всех...
— Он скажет Ленни, — проговорила она.
— Вне всякого сомнения. Но для того мы и явились сюда.
Все заказанное быстро появилось у нас на столе и Сташу осведомился на своем ломаном английском, все ли в порядке и не нужно ли нам чего-нибудь еще.
В два тридцать ленч подошел к концу, музыка смолкла, зал опустел.
Наконец появился сам Ленни Собел. Он потучнел. Его оплывшее жиром лицо оставалось по-прежнему маловыразительным, но зато теперь на нем был пятисотдолларовый костюм, а на пальце — кольцо с дорогим камнем.
Ленни Собел никогда не ходил быстро. Возможно, не мог, но, вероятно, просто не хотел. Он передвигался какой-то странной поступью, поэтому неотступно следовавшие за ним парни были вынуждены то останавливаться, то, подобно собакам-ищейкам, рыскать из стороны в сторону.
Он улыбнулся своей жирной улыбкой сперва Элен, затем мне.
— Привет, свинья, — сказал я, и если бы Ленни не остановил своих телохранителей взмахом руки, наверняка началось бы побоище.
Но я отлично знал, что удержит их.
— Скажи им, Ленни, чтобы встали здесь, впереди...
Собел по-прежнему улыбался, хотя мешки у него под глазами нервно подрагивали. Он велел парням встать передо мной, и они послушно сделали это, ожидая дальнейших указаний. Если бы Ленни велел, они не задумываясь прикончили бы любого, но он сказал им стоять, и они стояли как вкопанные.
Один из них был высокий, узкобедрый, с широкими плечами, а другой среднего роста — ничем особым не отличался.
Я поочередно кивнул им обоим и сказал:
— Гарольд... Эл... Рад вас видеть.
Эл шевельнулся, но промолчал.
— Неплохие у тебя сотрудники, Ленни. Вот только разве Эл...
Рука Ленни Собела коснулась моего плеча.
— Вы знаете моих друзей?
— Почему же мне их не знать? Оба — отличные парни. Только за Элом надо внимательно следить. Он имеет привычку высматривать местечко, где получше.