Как? Какая необходимость экономить бензин в стране, чья нефтяная компания «Royal Dutch Petrol» обеспечивала весь мир керосином? Не будем этому удивляться! Эта компания прежде всего заботилась об обеспечении потребностей воюющих стран в горючем, и несколько миллионов флоринов от внутреннего потребления было для нее ничто по сравнению с внушительными прибылями, обеспечиваемыми внешней торговлей. Да и что могла делать страна, оказавшаяся между двух огней, как не заниматься экономической помощью воюющим странам? Прыгнуть выше себя? Дать повод для агрессии? Кстати, разве политика нейтралитета не требует от нее уживаться как с Германией, так и с союзниками? А что, кроме сохранения экономических связей мирного времени, может быть первым условием такого сосуществования? Ведь во время первой мировой войны Голландия действовала по этому принципу и не только спасла себя, но еще и разбогатела. И на этот раз она тоже так поступит. Она предоставит свое сырье – от каучука до стали и хлопка – в распоряжение воюющих стран.
Из первых своих встреч с государственными деятелями Голландии я сделал не только эти выводы. Королевское правительство заявило, что оно намерено до конца проводить политику нейтралитета и приняло все необходимые военные меры против армий, поставивших ружья в козлы у самых ее границ. Чтобы предупредить нашествие со стороны Германии, оно построило линию обороны по системе, которую еще в XVII веке применяли против французов: открыла каналы и залила все водой; охваченная же беспокойством, что английские корабли высадят десант, она построила укрепления вдоль морского побережья и разместила там крупнокалиберную артиллерию. В беседах с нами министр иностранных дел каждый раз подчеркивал: «Вы видите нашу решимость обороняться до последней капли крови, с какой бы стороны мы ни подверглись агрессии».
В действительности голландцы не питали чувств большой вражды к немцам или большой дружбы к англичанам. Стопятидесятилетняя политика «изоляции», можно сказать, въелась им в душу. Я могу отметить, что голландцы, будучи людьми демократичными и либеральными (в то время у власти находились социалисты), даже не стремились установить у себя такой диктаторский режим, как фашизм. Однажды я, не сдержав себя, сказал министру иностранных дел: «Я вижу, что нейтралитет у вас не политика, а неотъемлемая доктрина». И я почувствовал, что государственный деятель Голландии очень обиделся на эти слова. Если не в официальных кругах, то в отдельных слоях общества можно было встретить как сторонников Германии, так и противников Англии. Первые в большинстве состояли из аристократической молодежи. По их мнению, Гитлер, начав беспощадную борьбу против евреев и коммунистов, старался предупредить две великие опасности, угрожавшие европейской цивилизации. Каждый здравомыслящий европеец должен был стремиться помочь ему в этом. Однако как Франция, так и Англия своей ошибочной политикой, с одной стороны, попустительствовали уничтожению евреев, с другой стороны, толкали Германию в объятия коммунистической России.
Что касается вражды непосредственно к Англии, то ее характер и причины совершенно другие: будет вернее, если мы ее назовем не враждой, а ревностью. Ведь известно, что первым промышленным центром в Европе была Голландия. Еще до того как Англия прошла стадию пастушества, здесь давно уже начали работать прялки и ткацкие станки. Шерсть английских овец прялась на этих прялках, ткалась на этих станках и отсюда ее вывозили на европейские рынки.
И только ли на европейские рынки? Чьи корабли впервые проложили торговые пути из Атлантического океана в Индийский? Под флагом какой нации они шли? Когда английские рыбаки еще дрейфовали у берегов Ирландии или напротив норвежских фиордов, большие парусные суда Голландии уже отправлялись в другой конец света и плавали вокруг желтых островов экватора, откуда доносился аромат пряностей: перец, корица и имбирь придавали европейской пище вкус, достойный желудка римлян. Английские моряки много лет спустя смогли пойти по их следам, и то на кораблях, построенных на верфях Амстердама и Роттердама. Голландцы-пионеры, превратившие вчерашнее маленькое Английское королевство в сегодняшнюю империю, и были виновниками колониализма, приведшего к развитию всей Европы. Бесстрашные голландские моряки раньше всех обнаружили все сокровища и богатства мира и перевезли их в Европу.
Кроме того, голландцы обучили другие народы, жившие, подобно первобытным племенам, до тринадцатого века меновой торговлей, банковским операциям. Первый банк также был создан голландцами.
С этой точки зрения можно сказать, что лондонское Сити является детищем амстердамской биржи.
И вот некоторые голландцы, основываясь на этих исторических фактах, до сих пор рассматривают Англию как второстепенную державу и при случае говорят с ехидной улыбкой: «У нас тоже есть линейные корабли, но мы не считаем нужным называть их дредноутами». Пренебрежение голландцев к английскому флоту (а в те времена все придавали ему такое же значение, какое сегодня придается атомной бомбе) во время войны из-за контроля, осуществлявшегося английскими миноносцами над судами торгового флота, переросло в гнев и возмущение. Это затрагивало интересы Голландии, и поэтому из Гааги в Лондон то и дело летели протесты и ультиматумы. В глазах европейца понятие чести, достоинства, справедливости и гуманности сосредоточивается в выгоде; по-моему, больше всего это бросается в глаза на примере Голландии, ибо она является ядром Европы, ее корнями.
«Пусть народы хватают друг друга за горло, сколько хотят. Пусть мир сгорает в огне и заливается кровью. Я буду заниматься своим делом, собственными интересами». Так полуторавековая политика невмешательства или же национальные традиции, порождающие эту политику, низвели Голландию, подобно другим большим и малым странам Европы, до уровня узкого эгоизма в период мировой войны, вплотную подошедшей к ее границам.
Мировая война? Однако что это была за мировая война! Армии двух союзных государств и германская армия вот уже несколько месяцев занимали боевые позиции друг против друга и выжидали. Иногда происходили небольшая перестрелка и разведывательные вылазки. Потом наступало долгое затишье, бездействие. Казалось, что французские солдаты нашли исключительно комфортабельными окопы линии Мажино и погрузились в глубокий сон, а вермахт свернулся, как удав, и лег, чтобы переварить Польшу, проглоченную незадолго до того. А где были и чем в то время занимались англичане? Это мало кому было известно…
Французские газеты метко окрестили эту военную обстановку «Drole de guerre» – странной войной.
Да, это была действительно необычная война. И поэтому официальные круги Гааги не обращали никакого внимания на слухи о возможной «агрессии». Они не допускали мысли, что нейтральная Голландия может подвергнуться нападению. «С какой стати? – говорили в этих кругах. – Что здесь делать немцам? Самый близкий путь вторжения во Францию, как это было и в прошлой войне, лежит через Льеж и Намюр. И к тому же захочет ли Германия рубить сук, на котором она сидит? Как бы там ни было, большую часть военных материалов поставляем им мы», и т. д. и т. п.
Неоднократные предупреждения западных соседей, основанные на данных разведки, голландское правительство и его генеральный штаб расценивали как подстрекательство. Они считали, что это измышления союзников, желающих втянуть Голландию в войну на своей стороне. Однажды молодой король Бельгии, такой же нейтральной страны, получив из своих военных источников «сигнал тревоги», прибыл в Гаагу, чтобы встретиться с королевой Вильгельминой и предложить ей на всякий случай выработать совместные предупредительные меры. Однако он был почти изгнан оттуда. Много усилий в течение нескольких дней потратили и двор, и правительство, чтобы рассеять впечатление от этого визита. Я никогда не забуду слов министра иностранных дел, сказанных в связи с этим: «Королева не выносит даже разговора о войне и военных делах».
Даже самые закоренелые пессимисты, убедившись, что и через месяц после беспокойного визита короля Бельгии к Вильгельмине германская армия не тронулась с места, не предполагали каких-либо серьезных операций на западном фронте. Меньше всего они могли предвидеть, что Голландия будет раздавлена и оккупирована Германией. Дипломаты выдвигали все новые и новые версии: вермахт, поняв, что ему не в силах прорвать линию Мажино, займет оборонительные позиции вдоль Рейна и Мозеля и бросит основные силы на Восток или на Балканы…