– Ах, не спрашивайте, – сказала в тот вечер мадам фон Папен. – Сын мой спасен, сейчас выздоравливает здесь у нас, но сталинградская трагедия все еще продолжается. Сердца стольких немецких матерей разрываются от горя. Уверяю вас, что в нашей стране не осталось ни одной семьи без траура.
А на один мой вопрос она ответила так:
– Нет, нет, это не потому, что враг сильнее нас. Но, по рассказам моего сына, там снег, грязь и холод, уму и воображению непостижимые. Что может против этого сделать армия? Бензин замерзает, моторы останавливаются. Нет возможности ни продвинуться на шаг вперед, ни отойти назад. Посмотрим, какие результаты даст наше наступление предстоящим летом! Я в военном деле не разбираюсь, но те, кто разбирается, полны надежд. А затем вы знаете – Москва вот-вот падет. Это будет иметь большое моральное воздействие на русских.
Мадам фон Папен, почувствовав по моему молчанию и взглядам, что я не верю в эту возможность, спросила:
– А вы не так думаете?
– Нет, – ответил я. – Это не первый случай, когда русские временно могут оставить Москву. Я тоже не разбираюсь в военном деле, но я знаю, что за страна Россия и что за народ русские.
Выслушав меня, мадам фон Папен через некоторое время спросила:
– А вы не допускаете вероятности разложения изнутри? Например, мятежа против коммунистического режима?
– А кто поднимет этот мятеж? Крупная и мелкая буржуазия вырвана с корнем. Оставалось в последнее время всего лишь среднее крестьянство. И оно за последние пятнадцать лет растворилось и исчезло. Сотни тысяч людей старого времени умерли. В настоящее время там люди в возрасте от двадцати до сорока лет, то есть те, кто мог бы участвовать в восстании, это люди, выросшие в советский период, без старых традиций… Никто из них не помнит старые времена… В эпоху царизма они или еще не родились, или же были детьми…
И я добавил к своим словам следующее соображение:
– Есть только один способ развалить Россию изнутри: освободительная война. И вы его упустили.
– Как, как? Освободительная война? – спросила мадам фон Папен.
– Да, – ответил я. – Вы ведь знаете, что Россия – многонациональное государство, конгломерат из многих народов, у которых разные языки, разное происхождение, разная история, разная религия. Ведь поэтому сами русские называют свое государство Союзом Советских Социалистических Республик. На их официальном гербе видно семь стран[77], обладающих административной автономией. Лишь одна из республик является Россией. Численность ее населения не превосходит семидесяти миллионов[78]. Остальные же народы представляют абсолютное большинство. На протяжении сотен лет централизованная система управления их так давила, что они не имели никакой возможности пробудиться и поднять голову.
И вот германские армии, заняв Украину и продвигаясь к Крыму, могли бы дать им эту возможность. Они могли заявить: «Мы идем не для того, чтобы вас покорять, а для того, чтобы освободить из-под гнета Москвы». Но вместо этого вы подвергли местное население всевозможным мукам и пыткам. Вы не щадили никого, будь это даже наши соплеменники, вы рубили их мечом.
Мадам фон Папен пришла в полное замешательство:
– Вы сказали «ваши соплеменники»?
– Да, мадам. Не только соплеменники, но и единоверцы… По официальной русской статистике, их 25-30 миллионов. Мы скажем – сорок пять. Но я боюсь, как бы и они, подобно украинцам, белорусам, грузинам, черкесам и остальным, увидев вашу тотальную войну, не были бы вынуждены броситься в объятия их отчима Сталина. Таким образом, германская армия своими руками поддерживает могучий Союз Советов.
После моих слов, в которых приблизительно так была выражена жестокая правда, мадам фон Папен охватило глубокое раздумье. Я полагаю, что она не очень обиделась на меня, так как я знал, что она была большим противником нацизма, чем ее супруг. Если бы она обиделась, разве она не покинула бы меня тут же? Между тем мадам фон Папен, вопреки традициям всякого рода дипломатических раутов, даже продолжила наш разговор. Видно было, что многие мои высказывания она находила справедливыми. Возможно, мадам фон Папен поступила так из вежливости – она была дамой в высшей степени воспитанной и благородной. Происходя из аристократической семьи гугенотов, она, казалось, вобрала в себя все тонкости французского воспитания, что в настоящее время встречается очень редко. Когда она отошла от меня, я задал себе вопрос: «Как случилось, что эта женщина, обладавшая такими высокими душевными качествами, могла годами близко наблюдать и терпеть всю запутанную игру такого политического шарлатана, как фон Папен?»
Размышляя об этом, я вдруг увидел сквозь толпу мадам фон Папен, которая сидела в кресле в углу, а супруг ее склонился к ней, и они о чем-то шептались. Не вызывает сомнений, что темой «приятной беседы» между супругами были мои слова. Наконец, вскоре фон Папен отошел от жены, прошелся по залу и, улучив момент, подошел ко мне.
Сказав несколько слов о том, о сем, он перевел разговор на мой роман «Чужак». Этот роман был в те времена переведен на немецкий язык, выпущен одним издательством в Германии и, не знаю почему, привлек внимание и вызвал интерес литературных критиков этой страны. Может быть, по этой причине, а может, и нет, то же издательство просило разрешения на издание другого моего романа – «Содом и Гоморра», переведенного без моего ведома. Я не соглашался на перевод, ибо книга «Содом и Гоморра» была резким и суровым изображением жизни Стамбула во время английской и французской оккупации. Я разнес в нем в пух и прах наших тогдашних врагов – англичан. Между тем мы сейчас нашли общий язык с бывшими врагами и даже стали закадычными друзьями. Наконец, по мнению моему и мне подобных, Англия в настоящее время была последней крепостью цивилизации, и мое сердце не могло согласиться с изданием книги, особенно на немецком языке, где смешивались с грязью отцы и старшие братья ее нынешних героических защитников.
Я полагаю, что фон Папен, начав разговор с «Чужака», хотел затронуть и вопрос об издании второй книги, но, что-то почувствовав в моем настроении, снова перевел разговор на отвлеченные темы. Кстати, этот хитрый дипломат никогда не ставил прямо вопросы, которые непосредственно его интересовали. Своей цели он добивался окольными путями. После вторжения немецкой армии в Грецию он пришел к нам с посланием Гитлера в руках, а ушел, добившись согласия на заключение пакта о ненападении между Турцией и Германией. Этим я не хочу сказать, что фон Папен заманил нас в ловушку. Пусть история рассудит этот наш шаг. Моя цель подчеркнуть, что автором этого документа является непосредственно фон Папен. Не сомневаюсь, что идею направить дружественное послание главе турецкого государства Гитлер заимствовал у него.
В те времена все нацистские главари метали против нас громы и молнии. Общественное мнение Германии было против нас, и это не могло позволить фюреру самому прийти к мысли, что надо обласкать турок. Хотя мы знали, что в душе он нас уважает и особенно восхищается Ататюрком, но после заключения нами пакта о взаимопомощи с англичанами и французами эти его чувства должны были напоминать «разочарование от любви».
Об этом свидетельствовали бурная деятельность Вильгельмштрассе и организация пятой колонны в Турции.
Да, фон Папен знал, как пресечь эти действия, а затем и расположить к нам самого Гитлера. Проводить в накаленной атмосфере того периода политику смягчения было для обыкновенного дипломата не под силу. Однако фон Папен был обстрелянным солдатом и на протяжении всей своей жизни участвовал в целом ряде нечистоплотных и темных дел. Сейчас он играл роль незапятнанного, белоснежного голубя мира между Германией и Турцией. Когда дружеские отношения между красной Россией и нацистской Германией вдруг переросли в смертельную схватку, было организовано покушение на жизнь этого «голубя». Но у фон Папена была счастливая судьба! Покушение закончилось гибелью террориста, бросившего бомбу, и дало возможность начать громкий уголовный процесс, который мог бы испортить наши отношения с Россией. Все помнят, каким полем битвы между самыми яростными марксистскими диалектиками и юридической логикой турецких судей служил анкарский уголовный суд[79]. А фон Папен отделался легким испугом и вышел из этой истории героем дня. Как в официальных и дипломатических кругах, так и в народе его имя стало вызывать огромный интерес, авторитет его неизмеримо вырос, и личность стала даже легендарной. Многие стали воображать, будто победы вермахта на русском фронте одерживались под его командованием.
79
Покушение в Анкаре на германского посла в Турции фон Папена было инсценировано нацистской агентурой 24 февраля 1942 г. В связи с этим были схвачены и преданы суду ни в чем не повинные советские граждане Павлов и Корнилов. Для оказания юридической помощи советским гражданам в Анкару вы езжали видные советские юристы. Советские граждане были осуждены на 20 лет тюрьмы каждый и освобождены в 1944 году, когда Турция разорвала дипломатические отношения с Германией.