Мак-Грегор не нашел подходящих слов, чтобы сказать, как он относится к Джону Асквиту. Он продолжал рассматривать темноалые розы на полотне. Чтобы переменить тему, Кэтрин спросила, что его так привлекло в этой картине.
– Я вспомнил розы в парикмахерской, в Хаджиабаде.
– Этих уродов в воротничках? – спросила она.
– Что же в них было уродливого?
– Бумажные оборки ужасно портили их, – сказала она.
– Может быть, их не мешало немножко испортить, – улыбнулся он. – Персы считают розу тщеславным цветком.
– Тщеславным?
– Да. Хотите, я вам прочитаю, что сказал о розе их поэт? Вам, наверно, понравится.
– Это тоже из серии очаровательных нелепостей?
– Да, – ответил он.
– Ну, говорите, – сказала она, но без повелительного оттенка в голосе.
Он произнес нараспев: – «Воззвала роза: «Я – Иосиф Прекрасный в этом саду, который, словно Египет, и я – драгоценный рубин с сердцевиной из золота». Тогда я сказал ей: «Если ты Иосиф, яви мне знак». И ответила роза: «Взгляни на мою окровавленную рубашку».
Кэтрин улыбалась ему своими нежными губами и теплым взглядом. – Как вы думаете, мы когда-нибудь еще побываем в Хаджиабаде? – спросила она негромко.
Мак-Грегор долго думал, прежде чем ответить. – Не люблю я эти опиумные захолустья, – сказал он.
– А как вам кажется, мы ничего умнее не придумаем, чем стоять здесь?
– Не знаю.- Он смотрел на нее с улыбкой, но не делал ни движения, ни шага, ни малейшего усилия над собой.
– Что же мне, оглушить вас ударом по голове и утащить? – спросила она еще тише.
– Кэти, дорогая, – сказал он, попрежнему улыбаясь.
– Может быть, попробуем начать сначала? – спросила она.
Это было сказано не без лукавства, и, видя, как краска заливает лицо Мак-Грегора, она тихонько продела руку под его локоть.