— Как версия, это вполне оправдано. Тем более что Борисов, третий их дружок, как нам известно, работал таксистом, — согласился Карагодов. — Кстати, кого мы пошлем в Горловку? Наши люди все задействованы по конкретным делам, и снимать их нецелесообразно. Может быть, пошлете, Виктор Михайлович, своих из управления, а?
— У нас тоже остались двое, и те молодые, — вздохнул Максимов. — Но ничего, пошлем их, расскажем, что и как делать...
На следующее утро по просьбе Максимова из Макеевки доставили уголовное дело о краже «Волги» из гаража, принадлежащего Смирнову, вальцовщику металлургического завода. Отложив другие дела, подполковник стал читать протокол осмотра места происшествия.
«...Двери в гараже металлические, двустворчатые, закрывались на винтовой замок, спиленный ножовкой у остановки железной шины, крепившейся поперек двери».
—Так, — сказал себе Максимов. — Теперь посмотрим, какие показания дал на допросе Смирнов, чем он может быть нам полезен?..»
«...Накануне дня кражи у меня был выходной, — свидетельствовал Смирнов. — Помыл машину и стал ее вытирать. За этим занятием меня застала жена, вернувшаяся с базара. Она сказала, чтобы я заканчивал возиться и ехал куда надо... Часам к двенадцати я был в Донецке. «Волгу» поставил неподалеку от автомагазина. Вскоре к ней подошли трое мужчин в дорогих костюмах.
«Продаете?» — спросил тот, что был постарше всех, с лохматым чубом.
«Если найдется настоящий покупатель, почему бы и нет?» — ответил я.
«Дорогой, мы за этим сюда и приехали. Сколько за нее хочешь?»
Я говорю: «Цена такому лимузину известна». «Двадцать пять косых, как у вас говорят, и по рукам!» — предложил другой, с орлиным носом и густыми усами. Я сказал шутя: «Не-е-т, ребята, вы меня не поняли, десять добавите — красавица ваша».
Они отошли в сторону, о чем-то между собой переговорили, а потом подошли ко мне, и тот, что первым начал разговор, сказал: «Берем! За тридцать пять косых берем! Только уговор: не сегодня. Сейчас наш товарищ сходит на почту, даст телеграмму, чтобы телеграфом денег дослали, а мы по доброй традиции наших предков отблагодарим, как говорят у вас, магарычом». Я согласился. По пути купили две бутылки «Столичной», разную закуску и отправились ко мне домой. За столом гости произносили тосты, каких только не было пожеланий. Расстались мы как бы друзьями. Они еще раз посмотрели машину в гараже и, довольные, ушли. А утром я чуть не спятил, когда увидел, что дверь в гараже распахнута. Бросился туда — замок спилен, машины нет, только следы от нее остались».
Ознакомившись еще с несколькими делами об автомобильных кражах в Горловке, Максимов пришел к выводу, что во всех случаях преступники выбирали только новые машины. И еще. Ни в одном деле не нашел свидетелей или очевидцев угона машин. Заявления в милицию поступали обычно утром, спустя несколько часов после кражи, что, естественно, усложняло поиск. За это время, при скорости сто километров в час, угнанная машина могла оказаться далеко за пределами области.
«Итак, — подытожил он, — можно сделать определенный вывод: машины всегда похищались новые и глухой ночью, когда все спят. Но во всех ли этих случаях действовали одни и те же преступники? Если исходить из состояния машин и времени их угона, то можно предположить, что они похищались одной и той же группой. Но если учесть способ краж, то эта версия рушится, как карточный домик... Одно дело угнать «Жигули», припаркованные возле дома, как это имело место в Горловке, не прибегая к техническим средствам, а совсем другое — увести «Волгу» из добротного гаража, с металлическими дверьми, закрываемыми на винтовой замок с мощной железной шиной поперек двери, как это было в Макеевке... Да, голову есть над чем поломать...»
...Максимов внимательно рассматривал Садыкова, которого привели к нему на допрос конвоиры. Человек лет сорока. Костюм из кримплена модного покроя, туфли на высоком каблуке, как говорится, последний крик моды. Небольшие глаза-угольки неприветливо смотрят из-под узкого лба, прикрытого пышной неухоженной шевелюрой.
— Назовите, пожалуйста, свою настоящую фамилию, — обратился Максимов к задержанному после того, как тот после его приглашения уселся на стул.