— Я говорил уже на предыдущем допросе.
— Но я ведь с вами встречаюсь впервые, — спокойно с большим тактом и выдержкой возразил подполковник.
— Ну, так другим я уже говорил.
— Человека с фамилией, которую вы назвали, в Хмельницком нет и не было. Потрудитесь рассказать о себе правду.
— У меня одна фамилия — Садыков, и другой нет. Это какая-то ошибка.
Максимов пристально посмотрел на задержанного, подумал: «Его надо убеждать фактами, а так, как говорится, «на ура», его не возьмешь. Видно, тертый калач. Может, представить его на опознание Смирнову? Тот, кажется, хорошо запомнил приметы похитителей своей машины. Впрочем, нельзя. Надо предварительно поговорить с ним, а то, чего доброго, во время опознания заявит, что этих он никогда не видел, и все труды полетят насмарку...»
— Расскажите, Садыков, с какой целью вы приехали в Краматорск?.. — продолжал допрос Максимов. — Могу вас заверить, что днем раньше, днем позже, но мы о вас все равно будем знать все. Но тогда вам признаваться будет поздно. Вы усугубите свое положение на следствии, о вас сложится отрицательное мнение, как о лице, не осознавшем своей вины и не раскаявшемся в содеянном.
— Я на эту тему не хочу больше говорить. Пригласите мне прокурора или отведите в камеру.
— В отношении прокурора, — спокойно сказал Максимов, — сегодня не обещаю, так как уже поздно, а завтра вы с ним обязательно встретитесь. — И подполковник вызвал конвоиров...
Примерно так же вели себя на допросе и двое других задержанных.
...Садыков после допроса провел неспокойную ночь. Почти не спал. По нескольку раз вставал с нар и расхаживал по камере. «Может, признаться? Хотели, мол, угнать машину... За это ведь ничего не сделают. Мало что хотели, это еще не преступление... Подержат, подержат и освободят... Другого выхода у них нет...»
Утром, на очередном допросе, Садыков стал извиняться, несмело пролепетал:
— Вчера я был не прав.
— Надумали рассказывать? — насторожился Максимов.
— А что еще остается делать? — елейным голоском подтвердил Садыков. — Вас не проведешь.
Садыкова словно подменили: куда девались его спесь и злость, неуважительное отношение к подполковнику.
За годы работы в уголовном розыске Максимов перевидал множество людей с разными характерами и степенью испорченности. Что же из себя представляет этот человек? Максимов откинулся на спинку кресла.
— Итак, я слушаю.
— В Краматорск мы приехали, — стал рассказывать Садыков, — чтобы попытаться угнать машину. А больше мне ничего не известно, все организовал Жан. Имя его я знаю, а фамилию — нет. Он позвонил мне в Москву, где я жил у сестры, и велел приехать к нему в Харьков. В гостинице «Спартак» мы встретились, он дал мне «дипломат», номерной знак от машины. Сказал, чтобы я связался с Борисовым и Гоглидзе, и мы вместе прибыли в Краматорск. Он тоже обещал приехать сюда и указать, какую брать машину.
— Почему же его не оказалось с вами?
— Этого я и сам не могу понять.
— Когда и где вы с ним познакомились?
— Жана я знаю несколько лет. Познакомились в поезде, когда я ехал отдыхать в Сочи.
Максимов призадумался над этими признаниями: «Что- то он легко решил пойти на признание. Вероятно, этого Жана он придумал, кого-то хочет за ним спрятать, скорее всего настоящего главаря этой преступной группы, которого, должно быть, все они боятся. В том, что он «темнит», сомнений нет».
— Хорошо, — продолжал Максимов. — Коль скоро вы давно знаете Жана, то помогите его найти.
— Я же говорил. Он обещал быть в Краматорске в день нашего приезда. Где он сейчас — понятия не имею. Вообще же, он человек обязательный. Что могло случиться, для меня тоже загадка.
— Скажите, Садыков, а это чье? — Максимов жестом указал на «дипломат» и лежавшие в нем оттиски печатей на фотобумаге и бланки.
— «Дипломат» дал мне Жан. В нем находился номер от машины. А вот эти бланки и печати вижу впервые.
— Допустим. А почему номерной знак оказался не в «дипломате», а в багажнике?
На мгновение Садыков смешался, но тут же пришел в себя.
— Я доставал мыло, выложил его, а обратно положить забыл.
— Согласимся и с этим. А не скажете, для какой цели ножовку возите с собой?
— Что вам далась эта злосчастная ножовка! Право, не пойму: милиционер спрашивал, и вы о том же... Да она, наверное, давно там лежит, еще хозяин машины положил, по доверенности которого я езжу.
— И с этим согласимся. А что вы скажете относительно настоящей вашей фамилии?..
— Не буду я сейчас ни о чем больше говорить. Я устал, хочу отдохнуть... А потом будет видно.