Максимов не стал настаивать на продолжении допроса, вызвал конвоира. Перед тем как отправить Садыкова в камеру, сказал:
— У вас есть время подумать. Позже вернемся и к этому вопросу, и кое к чему другому.
Садыков бросил испытывающий взгляд на Максимова. «Ох и хитрая бестия, — подумал он. — Этот начальник хочет показаться эдаким добреньким мужичком, а в действительности... Впрочем, посмотрим, что он еще подбросит мне?»
Максимова беспокоило, что другие двое задержанных — Борисов и Гоглидзе — по-прежнему отмалчиваются, отрицают всякую причастность к намечавшемуся угону машины в Краматорске и вообще к каким-либо преступлениям. Все время твердят, что ничего не знают, требуют очных ставок с Садыковым, а это, по соображениям следователя, пока нежелательно.
Следствие буксовало. Поэтому Максимов весьма обрадовался, когда из дежурной части горотдела по телефону прямой связи ему сообщили, что прибыл по его вызову из Макеевки Смирнов.
Опознание проводилось без участия Максимова: его пригласил к себе Карагодов — звонили из областного управления. Следователь провел опознание не как обычно среди трех опознаваемых, а для большей уверенности посадил перед Смирновым шесть человек.
Закончив составление протокола, он зашел к Карагодову и расплылся в улыбке:
— А ваши, Виктор Михайлович, опасения оказались напрасными, все прошло блестяще. Смирнов этого типа опознал категорически.
— Спасибо за приятное сообщение. — Максимов улыбнулся. — Теперь, пожалуй, можно приступить и к активному допросу.
— Смирнов не понадобится? — спросил следователь.
— Вряд ли. Поблагодарите еще раз, и пусть едет домой.
Следователь попрощался и ушел.
— А что слышно из Горловки, Виктор Михайлович? — поинтересовался Карагодов.
— Очередной, как говорится, прокол.
— В чем дело? — с тревогой спросил Карагодов.
— Опоздали наши ребята. Из-под носа, считай, ушел весьма не безынтересный для нас человек.
— Как ушел?
— Должно быть, ножками, — улыбнулся Максимов. — Как пришел, так и ушел. — Лицо Карагодова выражало естественное недоумение, и подполковник объяснил. — Явились ребята на квартиру к Борисову, стали расспрашивать хозяйку о ее квартиранте. Она и сказала, что не больше, как час назад к ней заходил один из дружков Борисова. Он бывал у него до этого пару раз. Грузин. Фамилию она его не знает, а зовут вроде Георгий. Не исключено — это и был тот самый Жан, о котором говорил Садыков...
Вернувшись в отведенный ему кабинет, Максимов решил еще раз, теперь уже без следователя, побеседовать с Садыковым, попытаться вызвать его на откровенный разговор и установить психологический контакт, крайне нужный в таких случаях.
Садыков был подавлен, озабочен неизвестностью, подстерегавшей его каждый раз при встрече с подполковником. Но доброжелательный тон Максимова сразу изменил поведение задержанного. Он повел себя непринужденно, с желанием вступил в разговор, которого, видимо, ожидал после опознания.
Максимов еще раз посмотрел на лежавший в папке протокол опознания, сказал:
— Агитировать вас после происшедшего считаю излишним. Вы человек грамотный, понимаете, к чему приводит запирательство и упрямство. Поэтому говорите все начистоту.
— Моя жизнь, — стал рассказывать Садыков, когда Максимов пригласил следователя, — испорчена основательно... В этом мне винить некого, только себя. Начал я ее, как все нормальные молодые люди. Поступил в железнодорожный институт, проучился там три года, а затем бросил учебу. И пошел по наклонной: засосала компания дружков, увлекла воровская стихия. Хотелось много денег, прожигать их с девицами в ресторанах, играть в карты. Фамилия, которую я назвал при задержании, вымышлена. Настоящая — Сабуров. Документы мною подделаны, заверены той печатью, которую вы нашли в «дипломате». С моим участием угнаны двое «Жигулей» в Горловке и «Волга» в Макеевке. На предыдущих допросах я не сказал, что нас было не трое, а четверо. Четвертый отошел по своим надобностям. Наверное, когда возвращался, увидел двух милиционеров и незаметно смылся.
— Кто же этот четвертый? — спросил следователь.
— Георгий Маргиани.
— Жан? — резко задал вопрос Максимов.
Садыков кивнул:
— Жора... Жан — это я придумал.
— Куда он мог уехать?
— Возможно, в Горловку. Там жил Борисов. Снимал комнату у одной женщины, у которой во дворе был гараж. В нем мы прятали угнанные машины. Маргиани знает этот адрес. Мог поехать туда, переждать у нее, пока не узнает о нашей судьбе...
Максимов мысленно чертыхнулся. И надо же, чтобы Маргиани ускользнул из наших рук. Какой-то час — и вот тебе... А теперь его надо еще поймать...