Закончив запись показаний Евгении Нестеровой, следователь не стал развивать допрос по известным соображениям. Оставшись наедине с собой, размышлял: «Если Женя и Лариса — подруги, то почему не могут быть друзьями Супрун и Зубков? Коль так, то они могли вместе совершать преступления».
Тимофеев принял решение немедленно произвести обыск на квартире Ларисы Махортовой. Цель — найти шрифт и бланки свидетельств, продукцию преступного «синдиката».
Во время обыска был задержан Зубков, у которого не обнаружили никаких документов, кроме студенческого билета, выданного Душанбинским политехническим институтом.
Подлинность его вызывала сомнения.
Тимофеев приступает к допросу Ларисы. Он просит ее не волноваться и спокойно, не упуская малейших подробностей, рассказать о своих отношениях с Василием Зубковым.
Махортова неохотно, словно предчувствуя недоброе, заговорила:
— Встретились на пляже, в Ялте. Целый день отдыхали вместе. Когда расставались, попросил адрес.
— И вы сразу дали?
— А почему бы и нет?
— Да мало ли кто попросит адрес? Для каких целей?
Лариса замялась:
— Я не видела в этом ничего плохого. Он мне понравился. Такой воспитанный, внимательный...
— Хорошо. А дальше?
— Потом получаю от Василия письмо. Второе, третье.
— О чем же он писал?
— Разное... И вдруг приехал, бывал у меня дома, ну и сошлись мы...
— Поженились? — уточнил Александр Михайлович.
— Да-а-а, — как-то неуверенно протянула Лариса.
— Расписались? — переспросил Тимофеев.
— Неужели же в таком деле, как любовь, обязательны формальности? — возмутилась Лариса.
— А вы не подумали все-таки, что брак надо оформить? Ведь это так естественно, так необходимо.
— Я говорила с ним.
— И что же он?
— Сказал, паспорта с собой нет, в отделе кадров остался или еще где-то. Точно не помню.
— Мог ведь съездить за ним. Да и прописаться обязан был на вашей квартире...
— Так что, по-вашему, я и за пропиской следить должна? — вспыхнула Лариса.
— Тут уж позвольте, — мягко остановил ее Александр Михайлович. — Прописка — обязательна. Конечно, дело ваше, кого назвать мужем или с кем сойтись, как вы говорите. Но не легкомысленно ли довериться малознакомому человеку, без документов?
— Он ко мне хорошо относился. Все, что у него было, приносил домой.
— Что вы имеете в виду?
— Ну деньги, хотя бы.
— А много их было?
— Да, он хорошо зарабатывал.
— Где, на какой работе?
— Он же геолог.
— Хорошо. А побочной работы у него не было?
— Не знаю.
Александр Михайлович открыл ящик стола, вынул листочек бумаги и показал его Ларисе.
— Читайте: «За работу не волнуйся. Она на месте». Что это за работа?
— А я откуда знаю? И почему я должна знать? Это вовсе не я писала, — хмуро сказала Лариса.
— Допустим. Но вот вторая записка: «Василий, дело в том, что документы спрятаны. Они не со мной. Твою работу спрятал Толик. Сейчас я звонила». Какие документы? Кто такой Толик?
— Не знаю.
— А может, довольно прикидываться невинным младенцем? — спокойно, но твердо спросил Тимофеев. — Записки ваши. Их восемь. Что они написаны вами, подтверждает заключение экспертизы. Известно нам и другое: вы пытались спрятать у соседей деньги и личные вещи Зубкова, который содержится под стражей. Откуда столько денег и почему их нужно было прятать?
После недолгого молчания Лариса ответила:
— А что здесь не понимать? Я знала, что муж задержан милицией и могут прийти с обыском. Потому и хотела их спрятать.
Лариса помолчала. Потом сквозь слезы едва вымолвила:
— Я его люблю. Мне жаль его.
На этом же допросе следователем была установлена личность Толика. Им оказался Шарапов Анатолий Нестерович, старый знакомый Зубкова. Наконец найдено недостающее звено в цепи собираемых по крупице улик, главное звено!
Нужно ведь не только установить участников совершенного преступления, доказать их вину, но и предупредить возможность повторения подобного в дальнейшем. Это больше всего заботило Тимофеева, как только он принялся за расследование дела о подделке документов.
Допрос Ларисы помог установить, что Зубков — не просто соучастник Супруна, а основной организатор преступного «производства». Это подтвердил впоследствии и Супрун.
Но понадобилось выяснить еще самое главное, без чего следствие нельзя было считать законченным: у кого шрифт? Необходимо было изъять его, чтобы предупредить возможность нового преступления.