Взаимное удовлетворение. Рубикон перейден. О решении Советского Союза и Франции заключить договор объявлено в печати.
После моего возвращения в Париж должна была быть проведена работа по подготовке текста договора.
Кстати, немцы, с которыми, по всей вероятности, разговаривали французы, сами, без каких-либо вопросов с нашей стороны, сообщили в Москву, что они приветствовали бы подписание договора между СССР и Францией. Это было свидетельством широкого подхода к европейским делам, отвечавшим идее гармоничного развития европейской ситуации.
12 сентября Р. Дюма вновь прилетел к нам, чтобы принять участие во встрече шести министров иностранных дел для завершения работы над Договором об окончательном урегулировании в отношении Германии и подписания этого документа.
Я находился в Москве и встретился в МИД с директором европейского департамента МИД Франции Ж. Бло, которому с французской стороны были поручены переговоры по договору. Ж. Бло привез соображения французской стороны, главным образом в отношении статей, относящихся к европейской политике. Мне они представлялись приемлемыми с тем, быть может, нюансом, что нам требовалось уточнить наш подход к французской идее создания европейской конфедерации.
Инициатива насчет европейской конфедерации была незадолго до этого выдвинута французской дипломатией. Ее связывали с именем Ф. Миттерана. Париж дорожил ею. Мне эта идея представлялась заслуживающей поддержки, но такой точки зрения придерживались не все в МИД. Французы это знали и, поскольку они хотели, чтобы вопрос о конфедерации в Европе нашел должное отражение в договоре, были заинтересованы получить согласие на это на начальной стадии переговоров, т.е. во время пребывания Р. Дюма в Москве. Эго действительно облегчило бы работу в Париже. Для этого требовалась встреча Р. Дюма с Э. А. Шеварднадзе.
Для такой встречи была и другая, более существенная причина.
Дело в том, что в Москве наряду с подписанием Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии министрами иностранных дел СССР и Германии был парафирован Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и Германией. Эго означало, что темп событий нарастал. То, что сам Г. Коль в Ставрополе предполагал сделать примерно в течение года, теперь свершалось в несколько месяцев. Во Франции на это обстоятельство обратили серьезное внимание. Парафирование советско-германского договора было расценено как начало новой эры в отношениях между СССР и ФРГ. В то же время многие наши французские собеседники не скрывали своего разочарования тем, что немцам удалось опередить Францию, которая обсуждала с Советским Союзом аналогичный документ. Требовалось уточнить график подготовки и подписания советско-французского договора По поведению наших французских партнеров было видно, что без этого на поверхность вновь могли бы всплыть идеи подписания вместо договора политической декларации.
Такой поворот событий был бы неоправданным, поскольку анализ обстановки, советско-французские контакты предшествовавших недель свидетельствовали о том, что время для заключения советско-французского договора пришло.
Даже если подходить к делу с точки зрения увязки мероприятий, проводившихся в рамках двух линий развития нашей европейской политики: СССР — ФРГ, с одной стороны, и СССР — Франция, с другой стороны, — то и здесь развязка находилась, а именно: если советско-германский договор был первым парафирован, то подписан первым мог быть договор между СССР и Францией. Эго я и предложил Э. А. Шеварднадзе, с чем он согласился.
Заранее встреча министров иностранных дел СССР и Франции в Москве не планировалась. Но уже находясь в нашей столице, французы ее запросили. Для нее нашлось время непосредственно перед обедом, который Э. А. Шеварднадзе давал министрам иностранных дел ФРГ и ГДР в особняке на уд Алексея Толстого.
Р. Дюма пришел на встречу с большим опозданием, что привело к тому, что и начало обеда оказалось в конце концов сдвинутым. Сама беседа прошла хорошо. Было условлено продолжить работу над проектом договора, ведя дело к его подписанию в октябре. При этом министры договорились, что состояние дел с подготовкой договора должно быть доложено им во время встречи в Нью-Йорке по случаю их пребывания на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Тем самым заранее решался и вопрос о том, что такая встреча — впрочем, традиционная для советско-французских контактов — состоится.