Появились новые моменты и в поведении Совета Европы. Нам передали от имени К. Лялюмьер, что с учетом хода подготовки нового союзного договора, результатов выборов президента Российской Федерации, намечаемых аналогичных выборов в других республиках, в частности на Украине, руководство Совета Европы приняло решение о диверсификации его связей с Советским Союзом. Если до этого единственным партнером Совета Европы было центральное правительство, то отныне в силу реальностей, складывающихся в Советском Союзе, организация хотела бы развивать прямые параллельные связи с республиками европейской части Союза При этом сообщалось, что такие связи будут осуществляться с ведома и согласия центральных властей.
Провозглашение независимости Словении и Хорватии было встречено во Франции с тревогой. В Париже опасались, что такое развитие событий может поставить под вопрос европейскую стабильность. Р. Дюма выразил сожаление по поводу этого решения. Он заявил, что Франция не признала эти государства. В каком направлении шли в те дни размышления в Париже? Я задаю этот вопрос не для того, чтобы браться за анализ югославской ситуации, а для того, чтобы лучше виделась общая направленность мышления официальных властей в период, непосредственно предшествовавший августовским событиям 1991 г. в СССР. Да, в Париже признавали, что модель федеративного устройства, сконструированная Тито, изжила себя в глазах всех югославских республик. Но там не исключали (а хотели в еще большей степени) сохранения югославского государства в форме конфедерации суверенных республик. Правда, уже тогда взвешивались и другие сценарии вплоть до распада Югославии, но этот последний вариант рассматривался как наихудший.
В официальном Париже с надеждой следили за развитием новоогаревского процесса Результаты встречи М. С. Горбачева с руководителями девяти союзных республик были расценены как успех президента СССР. Особое удовлетворение вызвало то, что на встречу с семеркой в Лондоне Советский Союз идет как единое целое. В Париже считали важным, что М. С. Горбачев будет выступать там от имени всех девяти республик, имея на это ясный политический мандат. Особое внимание в этой связи обращалось на заявления руководителей Российской Федерации и Украины. Эти заявления во многом снимали спекуляции, вызванные на Западе тем, что до встречи в Лондоне оказалось невозможным подписать новый союзный договор. Удовлетворение вызвало и то, что в Новоогарево был достигнут консенсус на базе четкого выбора в пользу радикальной экономической реформы и интеграции Советского Союза в мировую экономику.
14 июня состоялась встреча Ф. Миттерана с Дж. Бушем в Париже. Из Елисейского дворца нам сообщили, что французский президент подчеркнул в беседе: следует положить конец философскому спору, что первично — курица или яйцо, — и не дожидаться осуществления реформ, а уже сейчас оказать президенту Советского Союза необходимую помощь в их успешном проведении. Эго было французским ответом на тезис Дж. Буша — сначала реформы, затем помощь. Встреча в Рамбуйе вновь показала, что французский президент готов пойти дальше и решительней в поддержке политики преобразований в Советском Союзе, чем его американский коллега.
А затем были трагические августовские дни. Сказанное до этого призвано ввести читателя в те настроения во французских правящих кругах, превыше всего настроения самого Ф. Миттерана, которые определили их позицию по отношению к этим событиям. Эго важно, потому что именно это, а не второстепенные преходящие обстоятельства лежали в основе поведения Ф. Миттерана в августовские дни, и прежде всего в решающий день 19 августа.
Этот день, 19 августа 1991 года, был моим первым рабочим днем после отпуска. Только накануне мы с женой приехали на машине из Марселя, куда приплыли на теплоходе «Белоруссия». Утро началось с тревожного звонка дежурного по посольству дипломата, сообщившего о событиях в Москве. Включаем радио, телевизор. Информация отрывочная, но все более драматическая. ГКЧП, чрезвычайное положение, первые кадры с танками на улицах. Эго не где-то, а у нас, в столице! Нарастает беспокойство за страну, за ее будущее, за близких там, в Союзе, в Москве. Реакция общественного мнения Франции, Запада формируется быстро. Встревоженная, осуждающая.
Спешу в посольство. По дороге слышу в машине первый официальный отклик Франции. Краткое сообщение, которое передается со ссылкой на Р. Дюма «Смещение М. Горбачева, — говорится в сообщении, — если его окончательный характер подтвердится, — это значительное событие…» Нечто нейтральное? Нет, больше чем нейтральное — холодно бесстрастный текст.