— Месяц назад… Месяц без двух дней секретарь совета министров Абду-Рахим-хан бежал из Мирата, имея основания опасаться преследования Мирзы Али-Мухамеда… Он бежал в провинцию Лар под защиту своего племени…
Мадемуазель Энно выказывает некоторое нетерпение.
— Я знаю все. Восстание, взятие Нового Ферраха, провозглашение независимости области Лар. Затем я знаю официальное сообщение о подавлении мятежа. Но там ничего не говорится о человеке, интересующем меня… В законодательном собрании говорят, что он перешел русскую границу и интернирован.
— Это не совсем верно. Королевское правительство мало заинтересовано в истории Абду-Рахим-хана, тем не менее оно располагает другими сведениями…
— Короче!
— Абду-Рахим-хан возбудил против себя духовенство и купечество Лара. Он провозгласил некоторые социальные лозунги, которые привлекли к нему симпатии низших классов населения. Однако он не сумел расположить к себе кровных врагов его племени — курдов. И когда он попытался заключить с ними соглашение, эта попытка кончилась печально.
— При каких обстоятельствах?
Майор Герд вмешивается в разговор:
— Мистер Гифт щадит нервы дамы… Мадемуазель приблизительно знает, на что способны фанатики и дикари.
— Однако я хочу знать.
Гифт говорит сухо, как бы читая протокол:
— На перевале Хорзар Абду-Рахим-хан должен был встретиться с вождями курдов. Обе стороны должны были явиться безоружными и сговориться со условиях примирения. Когда курды потребовали выкуп за кровь…
— Местный обычай… Отказ от кровавой мести покупается деньгами…
— Хорошо, дальше!
Она подносит к губам бокал.
— …Между курдами и Абду-Рахимом произошла ссора. Курды нарушили условия встречи. Они явились вооруженными, оружие было спрятано. Абду-Рахим-хан был менее предусмотрителен и погиб вместе со своими спутниками. Их зарубили курды.
Люси медленно отнимает бокал от губ и ставит его на стол. Несколько мгновений молчания.
— Нет ли подробностей?
Мистер Гифт пожимает плечами.
— А доказательства?
— Доказательства, разумеется, есть… Самые реальные.
Люси вопросительно смотрит на него. Перси Гифт вынимает бумажник и извлекает фотографию.
Шесть на девять. Довольно удачный снимок.
Он передает мадемуазель Люси фотографию, хотя, собственно, дамам не следует видеть такие снимки…
Это голова и плечи трупа. Полуоткрытые глаза. Черные полосы, через лоб к переносице глубокие сабельные раны. Однако лицо можно разглядеть. Никаких сомнений: Абду-Рахим-хан.
Люси возвращает фотографию.
— Кто фотографировал труп?
— Один европеец… Случайно находился поблизости.
Она внимательно смотрит на Перси Гифта.
— Нужна некоторая храбрость, чтобы быть вблизи.
Майор Герд выражает лицом сочувствие.
— Может быть, не следовало мадемуазель рассказывать эту историю…
— У меня крепкие нервы.
Некоторое время они молчат. Затем оба встают.
— Благодарю вас, майор Герд… И вас тоже.
— Мадемуазель помнит о том, что я…
— Конечно. Завтра вечером, если угодно. Я жду вас.
И она провожает их самой пленительной улыбкой.
Когда дверь за ними закрывается, Люси Энно бросается ничком на кровать и лежит неподвижно до глубокой ночи.
Перси Гифт приблизительно точно рассказал о гибели Абду-Рахим-хана.
Правда, он не посвятил Люси Энно в некоторые подробности. Он не сказал о том, что в течение двух недель он был гостем курдских старейшин, что это гостеприимство обошлось королевскому посольству в тысячу золотых и двести новых одиннадцатизарядных винговок.
Он не рассказал, что гибель Абду-Рахим-хана стоила жизни сыну курдского старшины, первым нанесшему удар Абду-Рахиму. Какой-то мальчишка, телохранитель Абду-Рахима, свалил убийцу ударом ножа в горло и скрылся на коне Абду-Рахима.
Наконец, он не рассказал о том, что произошло после того, как Абду-Рахим и его девять безоружных спутников были зарублены курдами. Мальчишка-телохранитель прискакал в Новый Феррах и поднял на ноги весь город. Пятьсот джемшиди на конях бросились к перевалу Хорзар. В десяти километрах от Хорзара они нагнали передовой отряд курдов и вырезали его до одного человека. Они отбили тело Абду-Рахима и перевезли его в Новый Феррах. Живого Абду-Рахима встречали тысячи, но мертвого встретили десятки тысяч. Розы всех садов Ферраха сыпались под колеса арбы, на которой везли тело. На плоских крышах плакали женщины, царапали себе лица и разрывали на себе одежды.
Абду-Рахима похоронили в мечети Джами, в десяти шагах от могилы святого, и три дня в память покойного раздавали на базаре пищу нищим и дервишам. Потом джемшиди ушли в горы, угнав с собой несколько тысяч голов баранов. Вслед за ними ушли союзники Абду-Рахима. И через два дня правительственные войска с двумя пушками и шестью пулеметами вошли в Феррах. Их встретили слабым ружейным огнем в той части города, где жили ремесленники-кожевники и оружейники, но они обстреляли с городской стены эти улицы и разрушили ветхие глиняные дома. Утром, когда стрельба затихла, его превосходительство губернатор провинции прибыл в свой дворец в Новом Феррахе.