Однако взгляды автора основаны на его собственных выводах, а характер договора не дает ему возможности обосновать свои предположения. Для Германии не могло быть лучшего способа выяснить возможности англо-японского союза, как пригласить Японию присоединиться к соглашению (причины, которые заставляли Германию желать этого союза, будут изложены в главе III). Если бы, по предложению Германии, Англия согласилась пригласить Японию, было бы установлено желание Англии сотрудничать с Японией. С другой стороны, согласие Японии показало бы, что Япония желала бороться вместе с Германией (или с Англией) против экспансии России на восток. Таким образом, одним ловким маневром Германия могла узнать истинные намерения и Англии и Японии.
Японское правительство (министр иностранных дел Като в кабинете Ито) послало следующий ответ на зондировавшее предложение кайзера:
«Императорское правительство, получив заверения подписавших договор держав о том, что, присоединяясь к данному договору, оно будет в том же положении, как если бы оно было подписавшим, а не присоединившимся государством, без колебаний официально заявляет, что оно присоединяется к данному соглашению и признает заключенные в нем принципы (29 октября 1900 г.)».
Английское правительство благоприятно относилось к предложению германского правительства пригласить Японию присоединиться к соглашению, а Япония приняла их совместное приглашение. Итак, эта разведывательная операция удалась кайзеру. Затем он дал указание барону Эккардштейну, одному из своих любимцев, действовать в Лондоне совершенно необычно. После беседы с выдающимися английскими политическими деятелями барон посетил графа Хаяси, японского посланника в Лондоне, и рассказал ему о результате своих бесед. Этот случай имел место лишь через четыре месяца после того, как Япония присоединилась к англо-германскому соглашению.
В англо-германском соглашении не было ничего нового. Это была лишь вторичная декларация принципов открытых дверей и равных возможностей в Китае, а также территориальной целостности и независимости Китая. Текст был прост и ясен. Однако через некоторое время в рейхстаге в ответ на интерпелляцию князь Бюлов заявил, что Манчжурия не включалась в состав «Китая», о котором говорилось в соглашении и который был ограничен той территорией, где английское и германское правительства имели влияние. Он далее объяснил, что Манчжурия лежала вне сферы влияния Германии. Это было явное извращение соглашения. Нельзя серьезно и обоснованно доказывать, что Манчжурия не является частью Китая. Могла ли колыбель династии Цинь[65] не быть в государстве, управляемом династией Цинь? Во всяком случае, фраза «на всей той части территории Китая, где они могут оказывать влияние», встречается только в первом параграфе, где говорится об открытых дверях и равных возможностях, в морских и речных портах Китая. Деятельность России в Манчжурии заключалась, главным образом, в оккупации территории, другими словами, она нарушала независимость и территориальную целостность Китая и тем подпадала под действие второго и третьего параграфов. Но слова «где они могут оказывать влияние» пропущены как раз в этих двух параграфах, и нельзя не признать, что объяснение князя Бюлова в парламенте было сплошным крючкотворством.
Если внимательно прочитать текст англо-германского соглашения и сопоставить его с последующими действиями Германии, то бросаются в глаза три удивительные вещи. В течение трех лет перед подписанием соглашения Германия под разными предлогами отклоняла все дружелюбные предложения Англии. Так, например, в 1899 г., за год до боксерского восстания, Германия игнорировала знаменитую речь в Лейстере Джозефа Чемберлена, английского министра колоний, в которой он открыто высказывался за союз с Германией. А теперь та же Германия, непонятно почему, захотела заключить англо-германское соглашение. Затем, почему немедленно после соглашения Германия предприняла действия, которые фактически сделали это соглашение недействительным? И, наконец, если сохранение дружественных отношений с соседней страной принуждало Германию к эластичному толкованию соглашения, то почему в третьем' параграфе она употребила выражения, столь определенные, что они были похожи на договор о союзе:
«В случае, если какая-либо другая держава, воспользовавшись осложнениями в Китае, попытается под каким-либо видом получить такие территориальные приобретения, обе подписавшиеся стороны оставляют за собой право предпринять необходимые меры в целях защиты своих собственных интересов в Китае».