Стремление объединить два похода в один предполагает отрицание повторяемости событий, отраженных в обоих житиях, многократности нападений руссов на византийские границы в VI–IX вв. и их явной целенаправленности на районы, близлежащие к Константинополю, Херсонес и Крымское побережье. Сколько раз еще русские дружины пройдут по этим знакомым дорогам в IX–XI вв.! Объединять оба похода — значит признать нападение руссов на храмы чуть ли не уникальным явлением, что совершенно неверно, так как захват каждого христианского города язычниками неминуемо заканчивался разграблением церковных ценностей. Наконец, такие кампании нередко завершались мирными соглашениями с жителями прибрежных городов, что также нашло отражение в обоих житиях.
Таким образом, перед нами не исключительные явления в истории VIII–IX вв., а характерный тогдашний стереотип, и в этом стереотипе свое прочное место находят начала дипломатических традиций руссов. Локальные мирные соглашения, обмен пленными как одно из первых известных Руси условий мира, крещение знатного русса видным византийским церковным иерархом как определенная политическая привилегия — вот тот путь, по которому шла дипломатическая практика руссов в те подернутые дымкой легенды времена. Что касается хронологии сурожского и амастридского походов, то ее, как мы видели, историки определяли по-разному: поход на Сурож — конец VIII — начало IX в.; поход на Амастриду — между 820 и 843 г., вторая четверть IX в., 840 г., между 825 и 842 г.
Представляется целесообразным в этой связи обратить внимание на факт постройки хазарами в устье Дона крепости Саркел в середине 30-х годов IX в. при участии византийских инженеров, а также на посольство Руси в Византию в 838 — 839 гг. На наш взгляд, правы те ученые, которые считают, что Саркел был построен не столько против угров и печенегов, сколько ввиду растущей опасности со стороны Руси{50}. Поэтому мысль, высказанная М. А. Алпатовым, будто русское посольство 838 — 839 гг. явилось следствием возникновения общего фронта Византии, Хазарии и Руси против печенегов{51}, не кажется нам правомерной. Император Феофил дружески встречал в 838 г. в Константинополе своих недавних противников с целью заполучить их в союзники. С этой позиции, по нашему мнению, можно точнее определить хронологические рамки амастридского похода и переговоров: они произошли в промежутке между началом 30-х годов (незадолго до постройки Саркела) и 838 — 839 гг. (появление русского посольства в Византии и Ингельгейме). Постройку Саркела в таком случае можно расценить как реакцию союзников — Византии и Хазарского каганата на растущую русскую опасность.
2. Русское посольство в Византию и Франкское государство. 838 — 839 гг
Следующей заметной вехой в развитии древнерусской дипломатии явилось русское посольство в 838 — 839 гг. в Константинополь к византийскому императору Феофилу (829 — 842 гг.) и в Ингельгейм — столицу Франкского государства — к Людовику Благочестивому (814 — 841 гг.). Сведения об этом содержатся в Вертинской хронике, принадлежащей перу епископа Пруденция. Общая канва событий такова. В 839 г. при дворе франкского императора Людовика Благочестивого появились послы византийского императора Феофила — епископ Феодосий Халкидонский и спафарий Феофан. Вместе с византийцами в Ингельгейм прибыли русские послы, возвращавшиеся на родину кружным путем из Константинополя. Византийские послы привезли Людовику подарки и личное послание императора Феофила, в котором тот предлагал подтвердить отношения "мира и любви" между двумя странами. 18 мая 839 г. византийское посольство было торжественно принято в Ингельгейме. Далее Пруденций сообщает: "Послал он (Феофил. — А. С.) с ними (послами. — А. С.) также некиих людей, которые говорили, что их (народ. — А. С.) зовут рос (Rhos), и которых, как они говорили, царь их, по имени Хакан (Chacanus), отправил к нему (Феофилу. — А. С.) ради дружбы". В упомянутом послании Феофил просил Людовика милостиво предоставить русским послам возможность вернуться на родину и дать им охрану, так как пути, какими они прибыли к нему в Константинополь, "шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен", и он не желал бы вновь подвергать их опасности. Согласно сообщению Пруденция, Людовик Благочестивый расспросил послов о причинах их появления в земле франков и узнал, что они являются "свеонами". Послов заподозрили в шпионаже и задержали до выяснения истинных целей их прибытия в Ингельгейм, причем было отмечено, что "пришли они скорее шпионить, чем искать дружбы". В ответном письме Феофилу Людовик сообщил, что, если послы окажутся невиновными, он либо отпустит их на родину, либо вернет обратно в Византию, чтобы Феофил поступил с ними по своему усмотрению{52}. На этом информация Пруденция кончается. О дальнейшей судьбе русского посольства сведений нет.
50
Иловайский Д. И. Указ. соч., с. 156; Пархоменко В. Указ. соч., с. 61 — 62; Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962, с. 304; Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 58 и др.
51
Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVII вв. М., 1973, с. 62.
52
Prudencio Trecensis annales. Annalium Bertinianorum pars secunda. - Monumenta Germaniae Historica. Scriptores (далее — MGH SS), t. 1. Leipzig, 1925, p. 434.