— Ах, шампанского! — вспомнил Сафонов. К этому мы чуть позже вернемся. На чем я остановился? Козлов и Лугинец очень удачно играли на завышении цен товара, и это не считая липовых накладных. Вследствие чего спрос на продукцию стал падать. Ты знаешь этот «бизнес по-русски»: хапнуть за раз, сколько можешь, а после нас хоть потоп. Денег у народа и так немного, а если планку до отказа поднять, то и богач от таких покупок откажется… Лоренс что-то заподозрил, стал проводить проверки и однажды напал на след. Скандал был страшный, ругань, угрозы… Он собирался тотчас дать телефонограмму своему начальству. Вот тогда Лугинец и выстрелил в него. Сейчас он утверждает, что произошло это случайно, чуть ли не в порядке самообороны. Но лично я сомневаюсь. Слишком уж детально продуман его план с использованием его племянника, Шаламова. Видимо, предполагал Лугинец такую возможность и «заготовка» у него уже была. Как-то раз он поймал Шаламова и Косарева в тот момент, когда они подбирались через подвал к его складу, вот этим вариантом он и воспользовался, когда пришло время. Мертвого Лоренса перетащили в подвал, уничтожили почти все следы, сняли решетку со стены и иносказательно дали знать об удобной для кражи возможности Шаламову. Тот, как и предполагалось, передал информацию Косареву. Все бы хорошо было, да «жадность фраера сгубила». В случае провала надеялись все списать на попытку уклониться от налогов, вот и толкнули товар в Ташкент. Не были бы «фраерами», глядишь, и сошло бы с рук.
— Не были бы жадными, — уточнил я. А уж «фраера» они или нет, это дело десятое. Ты лучше скажи, когда шампанское отдашь?
— И вот тут начинается самое интересное, словно не слыша меня, продолжал Сафонов. Так как Лугинец к счастью с криминальным миром знаком только Понаслышке, то пистолет рядом с телом не бросил, а унес с собой. Может быть, глупость, а может, и дальновидный расчет. Но как бы там, ни было, когда товар нашелся, и тень подозрения на них все, же пала, вместо того, чтобы тихо сидеть и не высовываться, этот любитель детективных романов решил использовать сохранившийся пистолет. Запугав племянника, заставил отнести его на квартиру Косарева, что тот и сделал, подбросив пистолет на балкон…
— Ерунда, какая, — фыркнул я. Мы же с тобой там были. Пистолета не нашли. Выкручиваются, пытаясь «списать» главную улику.
— Да, мы это так и расценили, — легко согласился Сафонов. Пистолет ведь при понятых изъят, В офисе пятна крови обнаружили, хоть и пытались их стереть, да неудачно… Да и чистосердечное признание — царица доказательств у нас теперь имеется, но все же…
— Самое главное, что настоящие убийцы найдены, и преступление их доказано, с улыбкой закончил я. Повезло, конечно, но ведь и побеждает только тот, кто действует, не так ли?… Где мое шампанское?
— Преступники найдены, — подтвердил Сафонов. И мне не жалко на счет той премии, которую я получу на днях за раскрытие этого дела, выставить тебе ящик шампанского… Но ответь мне на один вопрос. Если ответишь, я выставлю ещё один ящик, если же нет… Шампанское с тебя.
— Да ты миллионер! — обрадовался я. Шампанским так и разбрасываешься. Ну, давай, Савва Морозов, загадывай свою загадку.
— А вопрос, вот какой. Ты ведь наблюдал за окнами квартиры Лугинца с крыши противоположного дома И именно так видел, как он прятал пистолет?
— Именно так, уверенно подтвердил я. Истинная, правда. С крыши. В бинокль.
— Вот и ответь мне, любопытному, как ты исхитрился попасть на крышу здания посольства да еще просидеть там с биноклем несколько часов?
— Посольство? — задумался я, прикрыв трубку рукой, и спросил Разумовского: — Что находится в здании напротив дома Лугинца? Посольство?
Иерей сочувственно и грустно покивал в ответ.
— Хм… Видишь ли, — задушевно начал я. — Это такое дело… Тут, понимаешь ли, в чем загвоздка… Я просто не в силах выдать такую государственную тайну, как способ проникновения на территорию посольства чужой страны…
— Значит, не можешь ответить на вопрос?
— Ну почему же… А ты как думаешь?
— Я думаю, что есть два варианта: хороший и плохой. Плохой заключается в том, что если мы теперь должны друг другу по ящику шампанского, то это взаимоисключает наши долги.
— А хороший?
— Два ящика — это не один ящик, — резонно заметил Сафонов. — Дело было напряженное, дни тяжелые… Может, эти ящики не взаимоисключать, а сложить? Неужели два здоровенных мужика, офицеры угро, не справятся с двумя малюсенькими, легенькими ящичками слабенького вина?!
— Понял, — коротко ответил я. — Выезжаю.
3. Час шакала
Когда Никитин ворвался в мой кабинет с этим выражением на лице, я даже перепугался, решив, что тот проверяющий из Москвы, которым нас пугали последние десять лет, все же приехал.
— Заложники! — выдохнул Никитин. — Быстро собирайся! Заложников взяли!
— Уф! — вздохнул я с облегчением. Я, было, подумал, что и впрямь что-то серьезное…
Он с недоумением и укоризной посмотрел на меня.
— Это дети, сообщил он, — захватили целый школьный автобус! Примерно восемнадцать детей, учительница и водитель.
— Это хуже, согласился я, убрал бумаги в сейф и сунул пистолет в плечевую кобуру. — Тогда поехали.
— Бронежилет и автомат из оружейки прихвати! — крикнул Никитин, но я сделал вид, что не расслышал, и, влившись в поток выбегавших из отдела сотрудников, устремился к закрепленной за оперативниками «семерке».
В машину набилось шесть человек, и меня едва не раздавили, зажав между двумя здоровенными лейтенантами, только недавно поступившими в наш отдел после школы милиции.
Захваченный автобус стоял возле общежития, на пустыре, одной стороной прижатый к кирпичной стене. Это давало, преступнику возможность не заботиться о круговой обороне и уделять внимание лишь выходящей на пустырь стороне. Окна были занавешены шторками и не позволяли разглядеть, что творится внутри.
Пустырь был пуст. Все сотрудники милиции и случайные прохожие рассредоточились полукольцом, наблюдая за разворачивающимися событиями.
— Сколько их там? — спросил я стоящего, рядом участкового.
— Террористов? — переспросил он. — Черт их знает. Говорит один, а вот сколько молчит? Группу захвата вызвали, посредники тоже с минуты на минуту прибудут.
— Эй, вы! — раздался из автобуса усиленный громкоговорителем хрипловатый голос. — Я дал вам час! Потом все взрываю!
— А что требует? — спросил я участкового.
— Как обычно, пожал он плечами. — Деньги, машину, самолет. Что же еще?
— И какую сумму?
— Сто тысяч.
— Всего?! — Удивился я. — Это не террорист. Это наш, «ванька», от пьянства и безденежья одуревший… Ну да ладно… Я протиснулся через оцепление и пошел к автобусу напрямик через пустырь.
— Куницын! — заорал мне вслед подоспевший Никитин. — Вернись! Мать твою за ногу!.. Вернись, засранец!
— Стой! — скомандовал и голос из автобуса. — Стой, убью!
— Я поговорить, — отмахнулся я, не снижая темпа.
— Взорву! — голос сорвался на визг. Все взорву!
Я остановился и поднял руки над головой, показывая, что у меня нет оружия.
— Я поговорить, — повторил я. — Ты нам здесь атмосферу нагнетаешь, а толком объяснить, что хочешь, не можешь. И ты, и мы психуем, и детей перепугал. Разве это дело? До греха дойдет, а это ни тебе, ни нам не нужно. Так?.. Объясни толком, чего ты хочешь?
— Я уже сказал, — человек в автобусе немного успокоился, видя, что я не собираюсь предпринимать агрессивных действий. — Мне нужны деньги, машину до аэропорта и самолет… А то взорву!
— Это-то понятно, — кивнул я. — Взрывать, все горазды… Но ты объясни толком, что и как мы должны сделать, а, то не так сделаем, а ты, чего доброго, обидишься… Деньги тебе в рублях нужны или в валюте? Если в валюте, то в какой? Какая машина? С шофером или без? Какой самолет? Сколько горючего? Потому как если ты собираешься лететь в Гималаи, это одно, а вот если в Африку… Эти вопросы сейчас решать нужно, потом они только нервотрепку и неразбериху принесут. Ну, ты и сам понимаешь. И как быть с посредниками?