Почему же поход 1187 г. назван таинственным? Дело в том, что о нем нет никаких упоминаний в русских летописях, а все сказанное взято из шведской «Хроники Эрика». При этом и шведские, и отечественные историки[48] считают «Хронику Эрика» вполне достоверной.
А в России сохранилось даже вещественное доказательство похода — врата, украшенные бронзовыми барельефами. Эти врата новгородцы вывезли из Сиггуны и приделали к входу в новгородский храм святой Софии. Врата эти и поныне там, а копия их находится в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве.
Итак, русские разрушили до основания вражескую столицу и увезли много ценностей. Так почему же об этом молчат наши летописи? Да потому, что летописцы фиксировали буквально каждый шаг наших князей, а походы удалой новгородской вольницы предпочитали не замечать. Так было и потом. Много ли наши летописцы писали о победах ушкуйников над ордынцами?
Обратим внимание, молодцы новгородские оказались не только смелыми воинами, но и опытными мореходами, хорошо знающими шведские шхеры. (Читатель, наверное, помнит, как в шведских шхерах в 1980-х гг. села на мель наша подводная лодка проекта 613). Явно, поход 1187 г. был не первым дебютом новгородской вольницы. Обратим внимание и на поддержку, оказанную новгородцам карелами, ижорой и другими угро-финскими племенами в борьбе с емью (тавастами) и шведами. Карелы ходили с новгородцами на емь не только в 1191 г., когда об этом говорит летопись. Согласно финской епископской хронике в 1198 г. новгородцы совместно с корелой разгромили шведскую колонию Або, которая после этого не могла оправиться 10 лет.
Рим по-прежнему подстрекал шведов к агрессии. Папа Гонорий III строжайше запретил всем католикам продавать русским и финским племенам оружие, железо, лошадей и даже дерево. Ослушникам Гонорий грозил отлучением от церкви.
Подбадриваемые папой шведы в 1200 г. захватили Березовые острова, расположенные вблизи невского устья. Там шведские суда могли в мае-июне дождаться схода льда в Неве и начинать блокаду «дороги жизни» Господина вольного Новгорода.
Несколько забегая вперед, я хотел бы обратить внимание на тактику новгородцев в борьбе со шведами. Шведы со времен Эрика Святого действовали по шаблону: высадка десанта на юге Финляндии, на Карельском перешейке или на реке Неве, а затем немедленное строительство крепости. В дальнейшем сеть шведских крепостей с сильными гарнизонами позволяла контролировать этот район. Параллельно проводилось насильственное обращение местного населения в католичество.
Новгородцы же принципиально не строили крепостей ни в устье Невы, ни на побережье Финского залива. Многие наши историки полагают, что новгородцы боялись, что эти крепости могут быть захвачены неприятелем и потом его будет очень трудно выбить. По мнению автора, такие суждения несерьезны. Взяли же русские в 1300 г. Ландскрону, построенную итальянскими инженерами, посланными самим папой римским.
Проблема заключалась в общественном строе Новгородской республики. Новгородцы в XIII—XV веках использовали князей и их дружины в качестве наемных кондотьеров, по возможности не допуская их вмешательства во внутренние дела республики. Построив на Неве крепость, потребовалось бы содержать там сильный гарнизон. А кто бы дал гарантию, что начальник гарнизона не начнет заниматься рэкетом и брать дань с проплывающих русских и иностранных купцов, а также с жителей окрестных мест. В перспективе сей воевода мог объявить себя «незалежным» князем, а то и попытаться при поддержке какой-либо партии взять власть в Новгороде.
Итак, обратим внимание, что внешнюю политику Новгорода определяла его система правления. Как писал один из лучших знатоков истории Господина Великого Новгорода Н.И. Костомаров: «Вся масса жителей Великого Новгорода и Пскова, составляя целое собрание концов и улиц, пользовалась в обширном смысле правами самоуправляемого государства; она разделялась на сословия, которых границы не были определены строгими юридическими правилами, но возникли из обстоятельств и течения жизни, изменялись и зависели от своенравного хода свободы. В обширном смысле жители делились на духовных и мирских: между теми и другими проводилась строгая черта. Сами же миряне составляют существенный подел на старейших и молодчих; первые назывались также вящие люди, передние люди, большие люди; последние назывались также меньшие люди, черные люди. При более разнообразных условиях общественной жизни являлись более дробные поделы, и в Новгороде обозначаяись следующие названия сословий: гридьба, княжеские дворяне, посадники, бояре, дети боярские, купцы, житые люди, земцы и собственно черные люди: смерды и холопы. Название дворян и гридьбы давалось только свите князя; люди, носившие это название, не принадлежали к новгородскому гражданству, не жили в городе, но пребывали на Городище»[49].
48
Например, исследование «Хроники Эрика» в книге Е.А. Рыдзевской «Древняя Русь и Скандинавия, IX—XIV вв.».