— Дедушка, а кровососы — не твоя ли работа?
— Ну, допустим, моя. А что такого?
Нет, ну это уже наглость.
— Пикша болотная и два иоахимстальгульденгрошена с присвистом!
— А чего это ты ругаться-то вздумал? — окрысился домовой. — Станешь ругаться, к тебе, кроме тараканов, еще и блохи придут.
Вот тут уже и я вызверился. Блохами он пугать вздумал! И кого? Старого воина, ветерана невесть скольки войн. Нас блохами не запугать.
— Ну и хрен с ними, пусть приходят. Теперь только и останется, что из дома уйти. И сам уйду, и Кэйтрин с собой заберу.
Брауни надулся. Но из кабинета пока не уходил. Вот, уже неплохо. И главное — отыскался источник бед. Стало быть, нужно этот источник ликвидировать, только, не физическими методами, а более деликатными. А то, что я из дома собрался уйти, это я так, погорячился. Нравится мне этот дом, привык я к нему. А если новый строить или покупать, так неизвестно, что еще будет. А уж какой-то там домовой будет, тоже непонятно. С этим-то я уже сроднился. Вон, он меня и от болезни спасал, да и кольца на свадьбу притащил. Придется вести мирные переговоры.
— Ладно, давай мириться, — предложил я. — Хочешь, я сейчас кавы сварю, посидим, попьем?.
— Да уж, кава твоя… — махнул рукой домовой и исчез. Через несколько мгновений он появился вновь, с серебряным подносом, на котором стояли две чашечки ароматной кавы.
Каву я варю неплохую, но брауни откуда-то притаскивает истинное чудо.
— И чего ты так этой пойло любишь? — привычно поморщился брауни, отхлебнув из своей чашки крошечный глоток. — Нет бы, как все приличные люди, шнапс пил, или пиво. Или хотя бы вино.
— Нет уж, не надо, — передернуло меня от воспоминаний, как я не так и давно — с полгода? наклюкался при дворе князя Севра, да еще и отплясывал с его супругой. Но там, допустим, напиться пришлось из соображений высокой дипломатии.
— Так и зачем ты на нас кровопийц напустил? — поинтересовался я.
— А сам, будто не догадываешься? — покачал головой маленький дух дома.
— Так и ума не приложу. Вроде, перед тобой мы ничем не провинились.
— Как это не провинились? — разъярился доброжил. — А кто дома полгода не был? Ну, ты-то ладно, мужчины всегда уходят. То на войну, а то и в могилу. А Кэйтрин? Вон, девке-то почто понадобилось на целых два месяца пропадать? Нет, даже на три. А дом все это время пустой стоял, без хозяев.
— Так, подожди, — удивленно вскинулся я, едва не расплескав остатки недопитой кавы. — Мы ведь с Кэйт не по своей воле из дома ушли, а по приказу герцога. Сам знаешь, что я и в Севре был, а потом по подземельям плутал. И Кэйтне по своему желанию в Силинг уезжала. Между прочим, если бы не этот вызов, так мы и до сих пор с ней не женились.
— Да знаю я все, — отмахнулся брауни. — И хорошо, что поженились, а то я уже испереживался — когда и что?
— Так если знаешь, то какого же тоффеля ты нас клопами мучаешь? — удивился я.
— Положено так! — наставительно произнес брауни, вскидывая чашку, словно бы отдавая салют. — Ежели хозяева о своих обязанностях забывают, так мы их наказать должны!
— А не боитесь, что хозяева, после такого наказания, просто возьмут, да из дома сбегут? — фыркнул я.
— Так чего бояться? Это ты, перекати поле, а остальным-то куда деваться? Жить будут, как миленькие, клопов подкармливать.
— Нет, дедуль, так нельзя, — покачал я покусанной в битве с клопами головой. — Я-то ладно, старый солдат, кожа задубела (вру, кожа у меня нежная!), но вот супруга моя ходит искусанная. Куда годится, чтобы графиня, и баронесса, с покусанной попой ходила?
— А клопы ведь не разбирают — чья тут попа, — развеселился домовой. — Им все равно, лишь бы кровушка вкусная.
— Так ты нас прощать-то будешь? — напомнил я. И, вообще, одно дело, если я говорю о попе своей жены, совсем другое, когда о ней заговаривают посторонние люди. Тьфу ты, не люди, но какая разница, если существо похоже на человека? А то, что старый, так и я уже не так и молод. Не двадцать пять, и даже не тридцать восемь, а много больше.
— Так ты бы хотя бы прощения попросил, — важно изрек старик. Наставительно произнес: — На колени положено встать, лбом об пол постучать…
Как же, стану я лоб расшибать. Он у меня и так и поранен, а теперь еще и клопами поеден. Покусан, то есть.
— Так если прощения попрошу, на колени встану — так это и дурак простит. А ты бы взял, да и без моих извинений меня простил. И Кэйт заодно. Мы же супруги, значит, клопы нас обоих кусают.