2 июня 1992 года Другал признал себя виновным в банковском мошенничестве. Недовольный судья Марвин призвал Министерство юстиции назначить специального прокурора для расследования дела BNL в полном объеме. Но 24 июля 1992 года атака на Гонсалеса возобновилась письмом от директора ЦРУ Роберта Гейтса. Он раскритиковал председателя за раскрытие того факта, что ЦРУ и ряд других разведывательных служб США знали об отношениях администрации Буша с Ираком до войны в Персидском заливе. Позже в том же месяце письмо Гейтса было одобрено для публикации Банковским комитетом Палаты представителей.
К августу бывший начальник отдела ФБР в Атланте открыто обвинил Министерство юстиции в том, что оно тянет время и почти на год откладывает предъявление обвинений по делу BNL. А 10 августа 1992 года Барр отказался назначить специального прокурора для расследования отношений администрации Буша с Ираком до войны в Персидском заливе, как того требовал Судебный комитет Палаты представителей.
Затем, 4 сентября, Барр написал письмо в Банковский комитет Палаты представителей, в котором заявил, что он не будет выполнять требования Комитета о предоставлении документов BNL и связанной с ними информации. Вскоре стало очевидно, что Барр, должно быть, дал указание всем правительственным ведомствам отказаться от сотрудничества с Банковским комитетом Палаты представителей, потому что через четыре дня после публикации его письма ЦРУ, РУМО, Таможенная служба, Министерство торговли и Агентство национальной безопасности заявили, что они не намерены исполнять повестки о предоставлении информации и документов по вопросу BNL.
Гонсалес довел битву до конца и сообщил, что, основываясь на собственном отчете ЦРУ за июль 1991 года, было ясно, что высшее руководство BNL в Риме знало и одобрило предоставление Ираку займов отделением в Атланте. Федеральные прокуроры в Атланте были поражены крайне компрометирующей информацией.
17 сентября 1991 года, в качестве очевидной меры по минимизации ущерба, ЦРУ и Министерство юстиции согласились сообщить федеральным прокурорам в Атланте, что единственная информация, которой они располагали о BNL, уже была обнародована, что было вопиющей и бесстыдной ложью с сокрушительными последствиями. Борьба за престиж ведомства привела к тому, что на махинации все указывали пальцем и все новостные каналы накануне выборов захлестнуло описание внутренних разборок.
Зная, что он провел большую часть своих последних 100 дней на посту президента, отчаянно пытаясь скрыть разгорающиеся вокруг него скандалы, Бушу буквально бросили спасательный круг: средства массовой информации согласились не сообщать подробности аферы. Дымовая завеса «национальной безопасности» сделала свое дело.
В постоянных попытках дистанцироваться от других сторон, вовлеченных в сокрытие информации о деле «BNL-Иракгейт», Министерство юстиции согласилось, что вскоре оно опубликует крайне вредоносные для администрации документы, свидетельствующие о том, что ЦРУ заранее знало о том, что римскому отделению BNL был дан «зеленый свет» на выдачу кредитов Ираку. Впоследствии эта информация была передана судье Шубу, чьи прежние сомнения относительно обвинительного заключения Другалу, похоже, подтвердились.
Затем, 23 сентября 1992 года, Гонсалес объявил, что он получил секретные документы, которые ясно показывали, что в январе 1991 года ЦРУ знало об одобрении BNL займов для Ирака на высоком уровне. В своем письме Гонсалес выразил обеспокоенность по поводу лжи Гейтса федеральным прокурорам в Атланте о том, что римский офис BNL не был осведомлен о том, чем занимается его филиал в Атланте.
Сенатский комитет по разведке также обвинил Гейтса в том, что он ввел в заблуждение Министерство юстиции, федеральных прокуроров и судью Шуба относительно степени осведомленности ЦРУ о деятельности BNL. Министерство юстиции разрешило Дрогулу отозвать свое заявление о признании вины 1 октября. Одинокая битва, которую председатель Банковского комитета Палаты представителей выиграл против администрации Буша, была проигнорирована СМИ из уважения к пожеланиям республиканского избирательного комитета и для защиты Буша, одного из его любимых сыновей.