Для того чтобы сгладить принципиальные разногласия, Кэслри предложил организовать периодические встречи, или конгрессы, министров иностранных дел для совместного рассмотрения положения дел в Европе. То, что стало известно как система конгрессов, имело цель выковать консенсус по важнейшим европейским вопросам и проложить путь для решения их на многосторонней основе. Великобритания, однако, чувствовала себя неуютно в отношении системы европейского правительства, поскольку оттуда было недалеко и до объединенной Европы, против которой британцы выступали постоянно и непрерывно. Даже если оставить в стороне традиционную британскую политику, ни одно из британских правительств не брало на себя постоянное обязательство выполнять роль дозорного без какой бы то ни было конкретной угрозы. Участие в европейском правительстве было не более привлекательным для британского общественного мнения, чем в Лиге наций для американцев через сто лет, причем, в общем и целом, по одним и тем же причинам.
Британский кабинет сделал совершенно конкретные оговорки еще перед самой первой из подобных конференций — Ахенским конгрессом 1818 года. Кэслри был направлен туда с невероятно сдержанными инструкциями: «Мы одобряем [общую декларацию] по этому случаю и, хотя и с трудом, заверяем [державы второго ранга], что... периодические встречи... должны быть посвящены одному... предмету или даже... одной державе, Франции, что не предполагает никакого диктата в тех случаях, когда международное право не оправдывает вмешательства... Наша истинная политика всегда заключалась в том, чтобы сохранять нейтралитет всегда, кроме исключительных случаев и при наличии превосходящих сил»[97]. Великобритания хотела, чтобы за Францией присматривали, но за рамками этого в Лондоне царил двоякий страх: перед «континентальной трясиной» и объединенной Европой.
Имел место всего лишь один случай, когда Великобритания решила, что конгресс способен в дипломатическом плане оказать ей содействие в достижении собственных целей. Во время греческой революции 1821 года Англия увидела за желанием царя защитить христианское население разваливающейся Оттоманской империи возможную попытку России захватить Египет. Когда на карту были поставлены британские стратегические интересы, Кэслри без колебаний обратился к царю во имя того самого союзнического единства, которое он до того времени хотел ограничить вопросами, относящимися к Франции. Характерно то, что он разработал критерий разграничения между теоретическими и практическими вопросами: «Вопрос Турции носит совершенно иной характер, и он принадлежит к числу тех, которые у нас в Англии рассматриваются не в теоретическом, а в практическом плане...»[98]
Но само обращение Кэслри явилось прежде всего подтверждением его внутренней непрочности альянса. Альянс, где один из партнеров трактует собственные стратегические интересы как единственный практический вопрос из числа всех прочих, не является дополнительным гарантом безопасности для своих членов. Ибо не берет на себя никаких обязательств сверх тех, которые бы и так возникли вследствие учета национальных интересов. Меттерних, без сомнения, утешался тем, что лично Кэслри, безусловно, относился с симпатией к его целям и вообще к системе конгрессов. Кэслри, как говорил один из австрийских дипломатов, был похож «на великого любителя музыки, находящегося в церкви; он хочет зааплодировать, но не смеет»[99]. Но если даже наиболее европейски ориентированный из числа британских государственных деятелей не рискует аплодировать тому, во что верит, то роль Великобритании в «европейском концерте» была предопределена как преходящая и неэффективная.
Примерно так же столетием позднее обстояло дело с Вильсоном и Лигой наций. Усилия Кэслри убедить Великобританию принять участие в системе европейских конгрессов зашли намного дальше того, что могло быть терпимо английскими представительными институтами с философской и стратегической точек зрения. Кэслри, как и Вильсон, был убежден в том, что новой агрессии успешнее всего можно избежать в том случае, если его страна станет постоянным членом какого-либо европейского форума. Форум и займется угрозами прежде, чем они превратятся в кризисы. Он понимал Европу лучше многих своих британских современников и знал, что вновь обретенное равновесие требует к себе постоянного внимания. Кэслри полагал, что выработал решение, которое Великобритания могла бы поддержать, поскольку оно не шло далее участия в серии дискуссионных встреч министров иностранных дел четырех стран-победительниц и не имело обязательственного характера.
97
Viscount Castlereagh.
98
Цит. по: Sir Charles Webster.