Посол той эпохи считал себя «почетным шпионом». Он был глубоко уверен, что частная мораль — нечто отличное от общественной морали. Многие из них воображали, что официальная ложь имеет мало общего с ложью отдельного лица. Они не считали, что и бесполезно и недостойно честного и уважаемого человека вводить в заблуждение иностранные правительства преднамеренным искажением фактов.
Британский посол сэр Генри Уоттон выразил мнение, что «посол — это честный человек, которого посылают за границу лгать для блага своей родины». На эту фразу часто ссылаются в выпадах против нас, но никто при этом не поясняет, что сэр Генри написал это изречение как шутку в какой-то альбом в Аугсбурге. Это изречение было обнаружено одним из его врагов, который донес об этом Якову I. Король был глубоко потрясен цинизмом своего посла. Напрасно Уоттон оправдывался, что он написал это изречение для забавы. Король отказался в дальнейшем пользоваться его услугами.
Плохая слава, которой пользовались дипломаты, была обязана своим происхождением не только случайным шуткам. Более важную роль сыграло усиливавшееся отождествление теории и практики дипломатии с заповедями Макиавелли. Интересен следующий факт. «Государь» был написан Никколо Макиавелли в 1513 г., английский перевод был издан в 1640 г., между тем искаженная версия его идей проникла в Англию задолго до этого и создала слово «макиавеллизм».
Уже в 1579 и 1592 гг. Стэббс и Наш употребляют прилагательные и существительные, производные от имени Макиавелли.
Главным намерением Макиавелли было предостеречь свой век против опасностей, которые таит в себе слабое правительство.
«Вы должны знать, — пишет он, — что имеются дна метода борьбы — при помощи закона и при помощи силы. Первым методом пользуются люди, вторым — звери, но так как первый метод часто недостаточен, приходится прибегать ко второму».
Это заявление, учитывая эпоху, в которую оно появилось, может показаться реалистичным, но оно не цинично. Искажения теории, больше чем подлинное изложение теории Макиавелли, создали ему плохую славу и соответствующие эпитеты. И нужно признать, что в «Государе» имеются страницы, которые давали основания для возникновения неправильного впечатления:
«Каждый знает, — пишет он, — как похвально для государя выполнять свои обещания и жить честно, без коварства. Однако опыт наших дней показывает, что вершителями великих дел были те государи, которые мало обращали внимания на обещания и своим коварством вносили замешательство в умы людей; они в конце концов побеждали тех, кто держался принципа лояльности…Разумный правитель не может и не должен быть верным данному слову, когда такая честность обращается против него и не существует больше причин, побудивших его дать обещание. Если бы люди были все хороши, такое правило было бы дурно, но так как они злы и не станут держать слово, данное тебе, то и тебе нечего блюсти слово, данное им».
Фразы, подобные этой, в действительности редко попадающиеся в писаниях Макиавелли, часто цитировались в ту эпоху, поэтому среди публики создалось неправильное представление, что подобные принципы, а не честность и здравый смысл, должны служить в качестве основы международных отношений и руководства лиц, стремящихся быть дипломатами.
Я набросал развитие теории дипломатии с первобытных времен до того момента, когда около середины XVI века она начинает принимать современную окраску. Я показал, как греки безуспешно пытались осуществить идею содружества народов, общие интересы которых более важны и ценны, чем особые интересы отдельных государств. Я показал, как римляне ввели идею международного права и как благодаря огромным размерам их империи они были в состоянии оставить воспоминание о мировом государстве. В последующие века римская церковь[27] и Священная Римская империя[28] пытались с меньшим успехом закрепить это воспоминание. Я показал, как с упадком могущества империи теория дипломатии стала византийской и как Константинополь завещал итальянским государствам теорию, что дипломатия скорее друг, чем враг, силы и беззакония.
Наблюдательный циник может утверждать, что история показывает, как дипломатия становилась защитницей морали, когда она находилась на службе подавляющей силы, и что народы подчиняют общему благу свои индивидуальные интересы и претензии, когда находятся перед лицом общей для всех опасности. В этом утверждении имеется известная доля истины. Грекам удалось объединиться, когда им угрожала Персия, но как только опасность миновала, междоусобные войны опять возобновились. Высокие идеалы их амфиктионов потерпели крах, потому что ни один из их членов не обладал достаточной силой, чтобы заставить остальных быть бескорыстными. Римляне в свою очередь были в состоянии установить законы международного права и «привычку к миру», когда стали бесспорными владыками всей известной части земного шара. Одновременно с падением господства римлян теория дипломатии выродилась и стала в Византии и Италии хищной, разлагающей и подлой.
27
По поводу роли римской церкви в средние века приведем яркую характеристику, данную Энгельсом: «…Великим интернациональным центром феодальной системы была римско-католическая церковь. Несмотря на все внутренние войны, она объединяла всю феодальную Западную Европу в одно огромное политическое целое, которое находилось в противоречии одинаково как с греко-православным, так и с магометанским миром. Она окружила феодальный строй священным ореолом божественной благодати. Свою собственную иерархию она установила по феодальному образцу…». От своих притязаний на мировое господство, хотя и в другой форме, католическая церковь, как известно, не отказалась и по сию пору. Характерно, что даже в ряде стран, где католическая религия не только не является государственной, но и вообще не преобладает, католики ухитряются заполнять своими людьми аппарат министерств иностранных дел и продвигать на различные командные посты своих людей.
28
Священная Римская империя германской нации (962—1606) — объединение феодальных государств Германии, а до второй половины XIII в. также Италии, под властью германских императоров, претендовавших на звание «светского главы» всего христианского мира. Императоры вели напряженную и длительную борьбу с папами.