По мнению автора, руссы завладели Болгарией, пленили Бориса, заставили сражаться болгар против греков, установили на болгарской территории режим террора17. С другой стороны, болгары оказывали всяческую поддержку Цимисхию: провели его через проходы в Балканах, сдали ему захваченную руссами Преславу, помогли в боях под Доростолом. Болгары, писал Н. П. Благоев, искренне верили, что греки освободят их от русских завоевателей18. Ни один из приведенных выше фактов, однако, не подкреплен данными источников.
В заключение автор сообщил, что Цимисхий жесюко обманул болгар в их ожиданиях и поработил страну 1Э. Те же тенденции отражены и в другой работе Н. П. Благоева20.
Единственным, пожалуй, кто попытался в те годы объективно подойти к сообщениям источников, был болгарский ученый П. Мутафчиев, чья статья, опубликованная в 1931 году в Праге, резко расходилась в этом вопросе как с болгарской официальной историографией, так и с работами русских, а также ряда советских ученых 20-30-х годов. П. Мутафчиев привел все данные Льва Дьякона и Скилицы относительно того, что Святослав якобы запугал болгар и заставил их при помощи террора подчиниться своей власти и участвовать в войне с Византией. Однако автор сумел выявить и факты другого характера в тенденциозных описаниях византийских хронистов. Полемизируя с Дриповым, он писал, что царь Борис вовсе пе находился в плену у Святослава, а, напротив, был на свободе, о чем сообщил Скилица. К тому же он сохранил за собой царские знаки отличия. Преславу вместе с руссами отчаянно защищали болгары21. Обратил внимание автор и на то, что, когда Борис находился в Преславе, Святослав был далеко от него, в Доростоле. Согласившись с тем, что захват добычи явился для руссов в Болгарии естественным делом и во время военных действий были допущены со стороны русского войска разрушения и насилия, П. Мутафчиев, однако, замечает, что не это составляло главную цель прихода Святослава в Болгарию22. К тому же п здесь П. Мутафчиев заметил в источниках факты иного свойства: сокровища болгарских царей остались нетронутыми руссами, их позднее захватил Цимисхий и отправил в Константинополь; Святослав щадил христианские храмы, однако их позднее разграбили единоверные болгарам византийцы23.
В резком противоречии с предшествующей историографией трактовал П. Мутафчиев проблему болгаро-русских союзных отношений. В частности, он первым высказал мысль о борьбе за Болгарию уже на первом этапе русского нашествия между Русью и Византией и о стремлении Никифора Фоки предотвратить возможный союз болгар и руссов. Отсюда предложение болгарам дружбы и союза против руссов24.
Автор говорит о складывании болгаро-русского союза, но не отвечает на вопрос о его причинах. Он лишь высказывает предположение, что это могло быть и оскорбление болгарских послов при константинопольском дворе, и нападение греков на болгарские пограничные города, и инспирирование греками русского нападения. Однако все эти предположения, на наш взгляд, не позволяют П. Мутафчиеву вскрыть истинные причины русско-болгарского сближения, так как они исходят из случайных факторов, имеющих преходящее значение, между тем как автор оставляет в стороне причины долговременные, общеисторические, весь ход развития русско-болгаро-византийских отношений в конце IX-X веках.
П. Мутафчиев корректирует мнение болгарских ученых о том, что союза с Византией искал Петр, и указывает, что не болгары, а в первую очередь греки стремились восстановить прежние отношения, о чем говорит миссия в Болгарию Никифора Эротика и епископа Евхаптского, которую автор относит к концу 969 года25.
П. Мутафчиеву, несмотря на ряд интересных наблюдений, тем не менее не удалось преодолеть концепцию «единой Болгарии», которой противостояли и Русь и Византия. В свете этой концепции автор делает вывод, что на первом этапе борьбы за Болгарию верх взяла Византия, так как Святослав, захватив болгарские земли, грозил ликвидировать болгарскую государственность, а империя на первых порах обещала поддержку в борьбе с руссами.
Так наметившаяся, с нашей точки зрения, правильная линия автора на признание дифференцированного подхода к Руси в болгарском обществе исчезает, уступая место концепции о существовании единого, в основном провизантийского, направления во внешней политике страны. В дальнейшем, по мнению П. Мутафчиева, Византия бросила Болгарию на произвол судьбы. Начинается поворот болгар в сторону Руси, складывается союз двух стран, в процессе создания которого Святослав пошел болгарам на уступки, и в первую очередь сохранил власть за болгарским царем. Итак, в Болгарии, по П. Мутафчиеву, оказалось «два государя». Это Борис - «беспомощный фигурант», «воплощение фикции» и Святослав - «повелитель и воин». Последний в ходе второго похода в Болгарию появляется там «не для того, чтобы разорять, а чтобы создать новую державу, русско-болгарскую империю». Какие же аргументы приводит историк в пользу этой точки зрения? Во-первых, ответ Святослава, предложившего Цимисхию уйти из Европы, во-вторых, сведения «Повести временных лет» о намерении Святослава сделать Переяславец «середой» своей земли26. Оба аргумента вряд ли выдерживают критику, так как предложение Цимисхию уйти в Малую Азию, судя по Льву Дьякону, было сделано в запальчивости и никак не говорит о наличии продуманного плана у Святослава. Что касается «середы» Святославовой земли, то факт, приводимый «Повестью временных лет», говорит как раз об обратном - о том, что Святослав довольствовался контролем над устьем Дуная и не претендовал на большее. Поэтому параллели с политикой Симеона, которые проводит в данном случае П. Мутафчиев, представляются надуманными.