— Доктиирак был разгневан, что я явился к нему посреди бала.
Сын Имогены, Ри, унаследовал стройность от матери, а рост — от отца; темно-золотые волосы достались ему от обоих, ну а хищная нотка буквально во всем была уже его собственной заслугой.
— Я держался в тени, однако не сомневаюсь, что по меньшей мере двое Галвеев узнали меня.
Его отец, Люсьен, улыбнулся — тонкие губы растянулись, скрывая зубы.
— Великолепно. Вас подслушивали?
— Не уверен. За дверями я никого не слыхал. Доктиирак плотно закрыл их, когда мы вошли внутрь. Там у него за панелью сидел человек; он производил столько шума, пыхтя и переминаясь с ноги на ногу, что мне едва удавалось делать вид, будто я не замечаю его. Это не важно. Если Галвеям известно, что я был в Доме Доктиираков, то они получат основания для подозрений.
— Так, значит, Бранард посадил человека за потайную панель? — со смехом сказала мать. — У Доктиираков сейчас нет Волков; наверное, они даже представления не имеют, что наша порода уцелела до этих дней. Уверена, они остались вполне довольны собой.
Ри начал было соглашаться, но вдруг умолк, помрачнев.
— Твои слова напомнили мне о том, что не все сложилось удачно, — пояснил он.
— Не все? — Голос отца прозвучал резко. — Что случилось?
— Мать сказала, что среди них нет Карнеев, но когда следом за стражником я шел через сад к Доктиираку, то учуял кого-то из нас.
— Это невозможно, — ответила мать. — Никого из наших Карнеев там не было, а среди Доктиираков подобных нам нет. Я это знаю.
— Одна нашлась. Мне не представилась возможность отыскать ее.
— Ее?
— Да. Самку, молодую, совсем незнакомую…
Закрыв глаза, он припомнил на миг тот чарующий запах, который вдруг ощутил, пересекая бестолковое людское стадо баранов; и как трудно было ему тогда следовать за стражником, вместо того чтобы, вырвавшись на свободу, немедленно отыскать ее. Отыскать. Боги, он едва не сорвался с цепи — и она тоже была на грани. Он был готов и, пожалуй, даже слишком, и ее близость к немедленной Трансформации едва не выдала их обоих. Вот была бы история!
— Возможно, она из Галвеев, — предположил отец.
Мать нахмурилась.
— Мы же истребили у них всех представителей нашей породы.
— Значит, не всех.
— Выходит, они скрыли ее от нас, а раз им это удалось, могут обнаружиться и другие.
— Может быть. — Люсьен вздохнул. — Что ж, теперь ее существование не представляет для нас тайны. Они решили, девушка стала достаточно сильной, чтобы позаботиться о себе, и осознали, какую пользу она может принести Семье. Нам придется убить ее…
— Конечно. И мы можем сделать это уже во время нападения…
Поглядев сперва на мать, потом на отца, Ри опять вспомнил этот сладкий, соблазнительный запах и прервал обоих:
— Не убивайте девчонку. Я хочу ее.
Родители посмотрели на молодого человека как на безумца.
— Будь благоразумным. Ты же не сможешь иметь от нее детей. — Положив ладонь на его руку, мать повернулась к сыну. — Все ваши дети окажутся мертворожденными. Да и как ты будешь держать ее при себе. Врага, вечно тянущегося к твоему горлу, врага, опаснее которого не придумать.
— Мы уже подобрали полдюжины молодых женщин, которые могут составить тебе пару, — заметил отец. — Выбери одну из них.
— Они овцы, а мне нужна не овца. Мне нужна женщина, подобная мне.
— Возможно, ты и хочешь именно такую, однако нельзя во сне открывать свое горло врагу… И потом, такая подруга помешает тебе возглавлять Волков, когда твой отец отправится вниз.
— Я рискну, — ответил Ри. — И вообще, с чего это вы решили, что Волки станут на мою сторону, когда отец устанет от власти. Тройка уже готовится захватить ее.
Родители оскалились, и мать заявила:
— Они победят, лишь когда в живых не останется ни одного честного Волка.
В общих чертах это было верно. Тройку кузенов — Анвина, Криспина и Эндрю — презирал каждый Волк, с чистой совестью называвший себя человеком. Однако это вовсе не означало, что Ри намерен схватиться с ними за власть в кругу Волков.
Впрочем, думать об этом ему предстояло еще долгие годы. Его отец был бодр, стремителен и могуч. Насущную же проблему сейчас представляли поиски пары. Ри выбирал из подобранных для него молодых женщин, в жилах которых текла кровь Карнеев — в разумном, то бишь умеренном, количестве, — а потому все они были лишены присущего Волкам огня. Скучные, инертные создания, они кокетничали с ним, заигрывали и хихикали — и не имели ни одной свежей мысли.