Тюремщик чуть не бросился наутек. Он удержал себя на месте лишь невероятным усилием воли, однако лицо его все же не могло скрыть ужаса.
Девушка не дрогнула. Она смотрела на это чудовище, как если б была знакома с ним — и терпеть не могла — всю жизнь. Маркуи не заметил и тени страха в ее глазах.
Ну что ж, сам он был в ужасе — за двоих.
«Ты должен был помочь ей спастись, — шепнул тоненький голос где-то на задворках ума. — И ты будешь сожалеть о том, что не сделал этого, всю оставшуюся жизнь. Имя Дани Галвей будет преследовать тебя среди мрачных ночных кошмаров; тяжесть его станет гнуть тебя наяву».
Ухватившись длинными, тонкими пальцами за прутья решетки, девушка промолвила с достоинством, свидетельствующим о том, что она выше нагрянувших деспотов и находится вне пределов их власти:
— Теперь вы все здесь. Выкладывайте ваши новости.
Ужасающий Анвин произнес:
— Мое милое дитя, дипломаты еще говорят, и мы, конечно, позволили им продолжать переговоры — но они ничего не достигнут. Твоя Семья не хочет дать нам то, чего мы желаем. — Качнув головой, он перевел взгляд с Эндрю на Криспина, а потом снова на девушку. — Труды для Терамис пришли и ушли, а приемлемое для нас решение все еще не принято.
Она нахмурилась.
— Но ведь ты сказал, что дипломаты еще ведут переговоры.
Анвин улыбнулся, блеснув жуткими зубами.
— Ну конечно. Если б мы назвали твоим людям наш действительный крайний срок, они бы знали наш следующий ход. Ну а так они полагают, что мы обдумываем их возможный ответ, и не будут ожидать нашей атаки.
Даня побледнела, и вжавшийся в стену Маркуи ощутил боль за нее. Семья ее все еще надеялась вернуть девушку назад живой, но на деле ею хитроумно воспользовались, чтобы сделать родителей уязвимыми.
Даня Галвей не стала заливаться слезами, не стала она и молить о пощаде. Глянув на Маркуи, а потом опять на чудовище, она сказала:
— Предполагаю, что вы пришли убить меня.
Все трое пришельцев загоготали.
— Очаровательная девица, — произнес демон, — нам и в голову не придет убить тебя. И впрямь, убийство стало бы напрасной тратой ценных ресурсов. Да и как мы сможем вынудить себя убить существо, столь юное и прекрасное, столь сильное и полное жизни? Никогда. Мы найдем тебе место среди своих.
— Да-да, — подтвердил Криспин. — Почетное место в середине круга Волков.
Маркуи слова эти ничего не говорили — в отличие от Дани. Маска бесстрастной отваги рухнула, слезами наполнились ее глаза.
— Нет, — прошептала она, — пожалуйста. Только не это.
Эндрю снова захихикал.
— Ну конечно. Побывав в гостях у Волков, ты не можешь… не можешь остаться прежней, а нам жалко губить такую красоту. Поэтому несколько следующих дней ты будешь развлекать нас. Всех троих.
Она попятилась к стене.
— Не прикасайтесь ко мне.
Криспин с демоном расхохотались.
— Ну, брат, по-моему, мы ей не нравимся, — вякнул Криспин.
— Возможно, ты полюбишься ей, — ответил демон. — Но я точно знаю, что она мне понравится.
Эндрю приказал:
— Страж, подай мне ключ от камеры!
Маркуи вздрогнул.
«Я должен был помочь ей. Должен был. Я располагал временем, я мог отыскать возможность. Я мог что-то сделать. Может быть, я еще способен помочь ей. Может быть, я сумею вывести ее наружу, заперев всех троих внизу, — и убежать вместе с ней к Родителям, прежде чем об этом проведают. До Дома Галвеев не слишком далеко»…
— Позвольте я сам открою, — услышал он свой голос. — Замок заржавел и стал норовистым, открывать его нужно знающей рукой.
Произносимые слова вибрировали, однако Маркуи решил, что, впервые столкнувшись с демоном, имеет полное право на дрожащий голос. Кроме того, он сказал о замке чистую правду, хотя, отпирая, провозился втрое дольше, чем обычно. Задержка объяснялась отчасти тем, что руки его тряслись от страха, однако, водя ключом взад и вперед, он больше думал о том, как запереть в камере пришедших людей вместе с чудовищем, выпустив при этом девушку. Когда дверь со скрежетом отворилась, Маркуи подумал, что это неплохой способ.
— Готово, — объявил он, отступая назад, но не слишком удаляясь от двери, где в замке остался ключ.
— Очень хорошо, — бросил ему Эндрю. — Занятие действительно трудное на первый взгляд.
Маркуи кивнул и отступил еще на один шаг. Он пытался поймать взгляд девушки, но та смотрела на Эндрю, первым вошедшего внутрь. За ним последовал Криспин, и Маркуи от всей души пожалел, что вторым оказался не демон. Втолкнуть внутрь Криспина было бы много легче.
Увидев, что оба вошедших подошли к Дане, он отступил назад еще на полшага, надеясь заметить демона, самым необъяснимым образом куда-то подевавшегося. Ощущая страх всем своим нутром, неистово колотящимся сердцем, он подумал: «Иди же! Иди! Стань передо мной, сукин сын, пока еще не поздно».
И тут он почувствовал, будто в горло вонзилась игла.
— Возможно, это и получилось бы, — провещал демон из-за его спины.
Одна ладонь обхватила Маркуи за живот, другая стиснула его шею, затем чудовище запрокинуло назад голову тюремщика, одновременно и удушая его, и увлекая назад. Маркуи забился и забрыкался, пытаясь каким угодно образом сбросить с шеи эту ладонь… Проще было, наверное, согнуть руками прутья решетки. Он не мог вздохнуть, не мог выдавить звука. Демон дотащил Маркуи до стены, расположенной как раз напротив камеры, к рядам колодок… «Почему он тащит меня к колодкам?» и выпустил его горло как раз в тот миг, когда мир уже начал терять цвета, а пульс молотом забил по черепу.
Блеванув, Маркуи судорожно втянул в себя воздух; казалось, горло налито огнем. А демон расхохотался. Он взял руку тюремщика и запер ее в колодку, а потом ухватил второе запястье.
— Ты не мог спасти ее, однако, возможно, и сумел бы запереть нас троих в камере. — Он посмотрел на Маркуи со зловещей ухмылкой и прибавил: — Но ты думаешь слишком громко, да еще всем своим телом.
Маркуи смутно ощутил, что девочка визжит где-то вдали. Его взгляд скользнул мимо демона, и он увидел Даню в руках Криспина и Эндрю. Она глядела на него. И кричала поэтому.
Чудовище пристроило в колодку другую руку Маркуи. Закрыло на запор и улыбнулось пленнику.
Какие жуткие зубы! Жуткие!!!
Девочка все кричала:
— Отпустите его! Отпустите!
— Мы просто хотели забрать ее к себе наверх, — ввернул из камеры Криспин. — Собирались сделать свое дело и оставить тебя при твоем деле. Но ты, мерзкий мальчишка, позволил себе думать лишнее о заключенной, и ты заплатишь за это.
— По-моему, — заметил демон, — расставаясь с жизнью, он должен развлечься. Как тебе кажется, Криспин?
— Что это ты придумал?
— Убьем его медленно, — предложил демон, — и пусть, умирая, смотрит, как мы обойдемся с девицей. По крайней мере интереснее будет кончаться.
Эндрю хихикнул.
— А что, — брякнул он, — валяй!
Обернувшись к Маркуи, демон негромко молвил:
— В таких уединенных, беззвучных местах к каждому из нас обращается некий голос… Он приказывает нам стоять, мужаться и делать что нужно. — Он улыбнулся. — И тот, кто очень, очень умен, отыскивает источник этого голоса и умерщвляет его.
Он зацепил похожим на кинжал когтем низ одежды Маркуи; ткань куртки разорвалась, под нею звякнула кольчуга. Поцокав языком, демон вспорол снизу доверху и доспехи вместе со стеганой подкольчужной курткой, от чего обнажились грудь и живот тюремщика.
— Какая гладкая кожа, — протянул он, — некогда и моя походила на нее. И настолько походила, что я просто обязан убить тебя. Я так тоскую о себе — прежнем.