Он сидел в каюте, машинально выщелкивал патроны из револьверного барабана, и они с мягким стуком падали на пол. Запах крови стоял в трюме его «Аберрейн», терпкий и острый. Даже здесь он преследовал Кеннета. Даже сейчас. Он не помнил такого сильного запаха крови с тех пор, как спас морскую деву от сумасшедших религиозных фанатиков. Вот уже семь лет она была его верной спутницей – духом и сердцем его корабля.
И сейчас она шептала ему в скрипе снастей и переборок, что на борту появилась опасность – неведомая тварь, которую он из жадности допустил на корабль, не послушав предупреждений «Аберрейн».
Кеннет бросил револьвер на койку и запустил руки в волосы. Отупение начало проходить. У Дрейка где-то осталась мать, надо будет отдать ей долю сына за плавание, а у Фрэнка в Коллингшеме живут старик отец и сестра-вдовица… Вот два идиота! Какого черта они решили вскрыть гроб?!
«А какого черта ты взял сомнительный груз?» – тут же шепнула совесть. Проклятие! Знал же, что жадность до добра не доводит, казалось бы, еще семь лет назад должен был выучить урок, но нет!
Кеннет залил в глотку еще полстакана виски. На корабле появилось нечто, пьющее кровь. Восемнадцать человек команды, считая кока и самого капитана, десять пассажиров и целых два дня до Шеллингхерста. Две ночи. Оно успеет сожрать всех. Кеннет слышал о таком – обычные байки моряков в любом порту мира о кораблях-призраках, которые дрейфуют по морям без единой живой души на борту. Чертовски правдивые байки.
Хотя с чего бы ему в них не верить? Он вообще со своим кораблем разговаривает – а тот еще и отвечает. «Аберрейн» вздохнула и поторопила его. Нужно было защитить пассажиров, изловить тварь и отправить ее за борт. Бреннон открыл рундук. Там лежали двуствольный дробби и старый парадный мундир офицера имперского флота. Мундир застегивался на круглые серебряные пуговицы.
Над «Аберрейн» покачивались большие алмазные звезды, за бортом слышался умиротворяющий шелест волн, а полковник Шрайбер ехал домой. На ночь глядя в салоне осталось совсем немного пассажиров: престарелый священник, который умостился под лампой и читал книгу, дама лет пятидесяти с дочкой, явно засидевшейся в девках, обе – длинные и тощие, как вязальные спицы, которыми мамаша орудовала с видом бывалого убийцы, некий хлыщ, мучающий кроссворд в газете, – и никого, с кем можно было бы скоротать вечерок. Полковник пригладил русые усы с проседью. Грузный, массивный, будто сейф, в черном мундире кайзерской гвардии, с бриллиантовым крестом Святого Георга на груди – Шрайбер казался себе лучом света в этом царстве обывательского мрака. Фыркнув, полковник решительно затопал к двери, распахнул ее – и взгляд его встретил обворожительную улыбку молодой дамы.
– Ох, герр! – воскликнула молодая женщина (хорошенькая, наметанным глазом определил Шрайбер). – Не могли бы вы мне помочь?
– Конечно, фройлен. С великой радостью!
Улыбка стала застенчивой.
– Я не могу уснуть, а пробка в бутылочке со снотворным слишком тугая, мне ее не вытащить.
– О, фройлен! Конечно! Где бутылочка?
Прошло несколько минут после того, как полковник устремился на помощь фройлен. Юный хлыщ, сосланный отцом в провинцию за неумеренное мотовство, сполз в кресле, прикрылся газетой и похрапывал. Мать и дочь взирали на него с алчностью голодных хищниц. Священник читал. Когда дверь салона распахнулась, ударившись об стенку, все пассажиры дружно подпрыгнули. Возникшая на пороге фигура капитана отчего-то не внушила им спокойствия.
– Так, – изрек Бреннон, словно щелкнул зубами волк. – Эти здесь. Отлично. Надеюсь, вы не собираетесь покидать салон?
– А что? – вскинулся столичный юноша. – А почему?
– Потому, – емко ответил Кеннет. – В силу непреодолимых обстоятельств вам придется провести ночь здесь.
Он пересек салон и запер вторую дверь, выходящую на правый борт. Потом закрыл ставни иллюминаторов. Запер и их.
– Что вы делаете? – возмущенно спросила матушка.
– Везу вас в Шеннингхерст, – огрызнулся капитан, захлопывая за собой дверь. Послышался щелчок замка.
Кеннет знал, что по выходе из заточения пассажиры его съедят, но охранять стадо проще, когда оно сбилось в кучу, а не разбрелось по всей лужайке. Редкий пастух проявлял такую бешеную активность, как капитан Бреннон, рыская по «Аберрейн» в поисках пассажиров. Поэта, едущего за вдохновением, он отловил на баке – несчастный кретин строчил стишки, глядя на звезды. Старик-ученый «дышал свежим воздухом» на корме. Пара молодых медиков прилежно надиралась в своей каюте, явно намереваясь заспиртовать свои внутренности. И только молодая веснушчатая учительница спала, благоразумно запершись в каюте изнутри.