Перед дверью, ведущей к, непосредственно, общему залу искомого управления, концентрация людей на квадратный метр превышала уже всякие разумные границы. Кин разочарованно остановился, потому что продвинуться дальше не мог даже он, не говоря уже обо мне.
– Дерьмовщина, – повторил он, с тоской вытягиваясь во весь свой невеликий рост.
Нам везет, потому что там, в конце коридора с трудом приоткрылась дверь, посылая волну по плотному массиву рвущихся к истине тел, и один из сотрудников управления кибербезопасности проорал в толпу:
– Кинслеера позовите сейчас же!
Кин забавно подпрыгнул и помахал рукой над головами, чтобы показать что он тут.
– Уже иду! – крикнул в ответ он, и на этот раз толпа перед ним покорно разжижилась, пропуская. Мы с Дип, впрочем, в круг избранных не вошли.
– И что? – скривилась она. – Опять ждать?
– Я тогда пока кофе принесу, а то вы от меня не отстанете, – решаю я. В самом деле, тревожный конец дня – самое время для кофе.
На проходной тоже полный бардак. Отключенные системы доступа и базы создали нехилый форс-мажор для привыкших во всем полагаться на них охранников, поэтому кабина прохода была отключена, сканер отключен, в проеме стоял недовольный охранник, а на вход – целая толпа. На выход толпы нет, но я прекрасно вижу, что значительная часть толпы – это сотрудники министерства, которые выскочили за мороженкой, на выезд, в суд или по какой еще надобности, а теперь не могут попасть обратно. Ну, упс.
Именно поэтому я сначала удостоверяюсь, что охранники меня помнят, и только потом прошу выпустить меня на волю «на пять минуточек». Помнить меня, конечно, дело не хитрое – я один тут такой, но, все же.
Я двигаюсь на выход, потихоньку распихивая толпу, пока внезапно не утыкаюсь взглядом в три бумажных стакана в картонном подстаканнике.
Нет, они, конечно, не в воздухе висят: их держит тот самый, видимо, наш бариста – но я-то «девочка с Давоса», и мне никогда в жизни его не запомнить без помощи специальных средств. На стаканах, как положено, написано ноль, один и два, и я немного подзависаю, пытаясь понять, откуда такое счастье. Неужели Кин успел позвонить?
Бариста отдает мне стаканы, и я автоматически забираю их, затем протягивает портативный терминал для оплаты.
– Кинслеер заказывал? – уточняю я, не сильно ожидая ответа. Парень неразговорчив до невозможности.
– Нет, – отвечает он. – Жест доброй воли. Вы с девочкой были задрюканные, когда вернулись.
– В самом деле, – соглашаюсь я.
– Часто тут так весело? – он кивает на толпу разгневанных сотрудников.
– Нет, это специальное событие, – хмыкаю я. – Спасибо.
– На здоровье, – он убирает терминал и едва заметно прихрамывая идет к выходу, а я поворачиваюсь обратно к пропускному пункту, когда у всей толпы внезапно и одновременно начинают гудеть коммы. Сообщение за сообщением, оповещения за оповещением, они дергаются, сверяются друг с другом, и я присоединяюсь к общему интересу, хоть у меня ничего подобного и не происходит. И к кому бы я не сунул нос, у всех одна и та же картина. Подряд с небольшой задержкой приходящие оповещения о поступлении средств: по одному миликредиту за раз, с меткой зачисления зарплаты и сообщением: «фонд». Это все очень мило, но народ бесится, ругается, пытается выключить оповещения, звонит в банк, звонит в бухгалтерию, и пуще прежнего рвется на вход.
В этой борьбе я, впрочем, побеждаю, рискуя в отсутствии начальства применить свои псионические способности для высвобождения коридора для себя, и охрана пропустила меня в здание.
– У Вас тоже оповещения по капельке? – уточняю я.
– Угу, – мрачно кивает ближайший охранник, и вслед мне тут же несется ожидаемое:
– Эй! Почему его пропустили, а нас нет?
– Потому что Гиллернхорна я помню, – огрызнулся мой собеседник. – А вы кто такие я не помню и знать не знаю! Вот ваше начальство придет, так сразу и узнаю.
Пока я двигаюсь по коридорам до нашего Управления, со всех сторон вижу, как все Министерство асинхронно вздрагивает от продолжающихся оповещений. Настоящий золотой дождь, только вот интересно, кто нас так обоссал?
К моменту моего триумфального возвращения Дипика как раз дорисовывала новый злобный огуречик на доске, подписав его как «Кода», в процессе едва не сломав фломастер от усилия. За одним из терминалов сидел печальный парень из отдела кибербезопасности и что-то настраивал, а Кин ходил туда-сюда с такой целеустремленностью, словно решил проходить в полу дырку длиной от стенки до стенки.
– У нас все плохо? – спрашиваю я, оценив диспозицию.
– Но только что стало лучше, – отозвался Кин, отнимая у меня свой стакан.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то, похоже, ты был прав.
– Что, что вы с Дип все-таки встречаетесь? – невинно уточняю я, раз у Кина руки заняты стаканом.
– Что это финансовый терроризм, – недовольно ответил Кин.
– Я видел, что у всех в Министерстве, кроме меня и кого-то, вероятно, еще сплошняком приходят сообщения о зачислении денег, все от нашего банка, и все с сопроводительным сообщением «фонд», – говорю я.
Кин молча показал мне свой комм, тоже заполненный такими сообщениями.
– А у тебя, значит, не приходят.
– Нет. Я думаю, это потому, что я не получаю зарплату в Министерстве, – резонно предполагаю я. – Что значит, что это все – ваши собственные деньги, вероятно, будущая выплата зарплаты, только вот так оригинально разбитая на части.
– Тогда это надолго, если банк все это не остановит, – Дипика села за свой терминал и пробежала глазами сообщения. – Бухотдел сообщает, что они связались с банком, и там ничего не могут сделать, потому что их учетная система «не поддается контролю».
– Проще говоря, взбесилась.
– Взбесилась, – согласилась Дип. – Я надеюсь, они сейчас поступят как мы – отрубят все внешние связи и будут ловить вирус.
– А мы ловили вирус?
– Да, – ответил вместо моих коллег парень из кибербезопасности. – Этот хренов сукан, оказывается, взломал не Министерство Экономики, а нас. И мы, наконец, это нашли.
– Потрясающе, – говорю я, старательно заменяя совсем уж нецензурный вариант на ходу.
– Мы начали чистить, но наверняка нашли не все. Поэтому сейчас все будет несколько проблемно.
– И поскольку это связано с делом, которое висит на нас, а не на ком-то еще, сам понимаешь.
– Это означает, что у нас, хотя бы, в отличие от всего остального Министерства, будет оперативный доступ к информации о том, что происходит в недрах кибербезопасности, – нахожу светлый момент в этом я. – Там такой курятник внизу, вы бы видели.
Кибербезопасник – его как-то зовут странно, Лад? Кажется, Лад, – отмахнулся.
– Да, понятно. Сейчас тут везде курятник.
– И когда произошел взлом?
– Мы еще не проверяли. Надо будет поднимать бекапы последовательно, но у нас просто не хватает людей, чтобы одновременно искать и затыкать дыры и проводить расследование. Все-таки, прекращение вмешательства – в приоритете.
– То есть, мы можем с уверенностью заключить, что Кода взломал банки через нас.
– Да. Скорее всего.
– Остается понять, как Кода взломал нас, поймать Коду, и что там еще?
Дип возмущенно вытянула в мою сторону руку с коммом, на котором мигало 100+ сообщений от банка.
– Фонд, мать его!
– Который, как назло, Тир просто умоляет отпустить с миром. Даже Старика накрутил про это. А Старик накрутил нас.
Я некоторое время молчу, задумчиво растирая шрам свободной от кофе рукой.
– То есть, Кода, как вы мне все намекаете, взломал нас, чтобы указать на фонд. Зачем-то нам, хотя у нас тут фонд толком деятельности не ведет, а ведет ее в Созвездии.
– Может, не надеялся докричаться до Тира напрямую? Тир же в упор там ничего не видит плохого. Этот Кирсло его друг детства, или что-то вроде. Как уж тут обвинять, чтоб услышали?
– То есть у нас тут Кода внезапно благородный разбойник, который пытается рассказать о каких-то неведомых преступлениях, – критически резюмирую я.