Я кривлюсь и двигаюсь к открытой двери, останавливаясь так, чтобы не попадать под обстрел или в потенциальную зону видимости, но достаточно близко, чтобы попробовать поймать засевших там несознательных граждан за мозги.
– Сдавайтесь! – между выстрелами выкрикнул Кин, который наверняка пришел к тем же выводам, что и я. – Я лично обещаю вам скидку на обвинения!
– Это Кинслеер, дебил, – слышу я между залпов из квартиры. – Он все врет!
Кин не врал, конечно, и скидку бы он им в самом деле сделал, но это уже не важно. Важно то, что звук голоса из комнаты помог мне нащупать и отделить от остальных мысли одного из бандитов и хорошенько их подцепить, накручивая одну на другую. Это не очень сложно, мужик явно под кайфом, но от этого результат мало предсказуем. Вместо того, чтобы аккуратно упасть в обморок, он начинает метаться и орать как резанный.
– Прочь, прочь из моей головы! Прочь из головы! – визжит он.
– Э, ты чего?
– Это ты! Ты!
– Чего… да чего ты делаешь, э! – раздался выстрел, вскрик и тишина. Кин, пользуясь отсутствием шквального огня, тут же ворвался внутрь и сделал два точных, коротких выстрела, финализируя нашу победу, и почти одновременно с этим я выворачиваю из-за двери, тоже. Кин оттолкнул ногой подальше выпавшее из рук наших противников оружие и укоризненно посмотрел на меня.
– И зачем было его заставлять в своих палить? Ты жестокое, бессердечное существо.
– Они под кайфом, – дергаю плечом я. Подобравшись к одному из лежащих, я оттягиваю его веко, чтобы осмотреть склеру. – Забрин, – сообщаю вслух. – Видимо, он вызывает галлюцинации при псионическом воздействии.
– То есть, мы накрыли лавочку, когда они собрались расслабиться, – прокомментировал Кин, вызывая полицию и врачей.
И тут, конечно же, все-таки сработала пожарная сигнализация, как назло. Тут же раздалось хлопанье дверей, топот, взволнованные голоса – жители дисциплинированно покидали квартиры, а вот нам это было нельзя. И теперь пока пожарные не снимут тревогу, никакая скорая, никакая полиция сюда не пройдут.
– Вот же дрянь, – выругался Кин. – Глянь тех, они продержатся? Хоть кто-то. Нам бы не повредили бы их показания, ради них мы сюда и явились, в конце концов.
– Плохо, что мы не знаем, кто из них Гнарк, – кривлюсь я, проверяя состояние каждого из трех. – Можно попробовать моего наркомана, – поколебавшись, выбираю я. – Тому ты легкие прострелил, он уже булькает. А этот мертв.
– Да уж, без полголовы не бегают, – Кин придирчиво выбрал наименее засиженный стул в комнате, сел и закурил, а я молча принимаюсь за дело. Тому, которому Кин прострелил грудь, уже не помочь без срочной операции, поэтому я только обезболиваю его, и даже не останавливаюсь для попыток покопаться в его голове, потому что наркоману еще можно помочь, и из него потом есть шансы что-то вытянуть. Получается не очень. У него пробито всего лишь плечо, но общая интоксикация от наркотика так велика, что даже от не самой страшной раны началась аритмия и сердце засбоило. Кроме того, он постоянно пытается перестать дышать, и я полностью сосредотачиваюсь на том, чтобы в слиянии сознаний контролировать пульс и дыхание.
Вдох, выдох. Вдох, выдох. И так по кругу, бесконечно. Булькающий вдох рядом замирает, но я продолжаю вести своего временного пациента.
Вокруг него плавают мысли, и я вынужденно думаю их вместе с ним, и даже немного разматываю в нужные стороны, хотя его волнует, по большей части то же, что и меня сейчас. Закладки, деньги. Продажи через Сумсеть. Надежный поставщик, постоянный, много лет. Гнарк давно с ним работает, и не только Гнарк. Хорошая дурь. Зяба, Хола, Ксу. Здесь не сделаешь – полно полиции. Везде полиция! Гнарк сказал, хотят накрыть. Надо убрать кое-кого, чтобы все было хорошо.
Не получилось.
Мать его, телепат.
«Мать-его-телепат» – это, видимо, я.
– Держитесь? – заботливо уточнил Кин.
– Когда уже конец тревоги?
– Врачи приехали, и полиция, начальник отделения срется с пожарными. Они проверяют, и все такое. Думаю, скоро.
– Хорошо. Но он толком ничего не знает, разве что, можем накрыть кучу мест с закладками и пару-тройку курьеров. Это мелкая сошка. Вот не мог бы этого застрелить, а другого оставить?
– Извини, ошибся. В следующий раз предварительно проведу опрос участников и отстрелю в соответствии с анкетой.
– Хороший план, – устало одобряю я.
– Эй, ты там выживешь? Смотри кровью все не залей опять.
– Приятно знать, что ты за меня беспокоишься.
– Да что ты. Просто ты мне тут все улики попортишь.
Впрочем, мне удается не уделать ничего кровью – мне дурнеет уже после того, как приезжают медики, так что мне даже оперативно суют гигроскопические салфетки, хладоаккумулятор и энергетический батончик, который я и жую, пока Кин вместе с начальником местного отделения полиции ваяли краткий отчет о произошедшем и договаривались о допросе нашего наркомана после приведения его во вменяемый вид.
– Это была бесполезная трата зарядов, – резюмировал Кин, когда мы вернулись во флаер. – И бесполезный день, если мы срочно не придумаем пару гениальных идей.
– Дип не нашла тот арестованный корабль?
– Скорее всего, если туда и пробирались, данные о взломе просто не подали – или взлом не обнаружили. А арестованных или задержанных за это время было штук пятьдесят. Больше всего – в Кпорте-3. Они чаще всего кантуются там. Это иголка в стоге сена.
– Тогда нам нужна Урадра, – я уже тоже вывел себе этот отчет и просматриваю его. – Там был задержан всего один корабль.
– Ты думаешь, что в Кпорте-3 у них прикуп, а тут особо нет, и поэтому пришлось тащить что-то с внешней помощью?
– Примерно так. Поболтаем с директором Урадры?
– Ты выдержишь, или мне лучше Дип вызвать?
– Выдержу. Кстати, как она точно все угадала, а? Вот не хотела она сегодня с тобой ехать, и была права – опять стреляли.
– Да уж, было бы не к месту, с нее еще после прошлой драчки ограничения не сняли. А тут было бы одно на другое. Да и, – он помолчал. – Даже не в тестах дело. Она в самом деле пока что плохо держится под огнем. Может, сказывается то, что ее подстрелили в первой же перестрелке?
– Тут либо поможет опыт, либо ничего не поможет, – подтверждаю я. Я знаю людей, которые так и не привыкли, но я – другой случай.
– Хорошо бы помог, хотя, с другой стороны – благодаря той первой ране, она избежала куда худшего. А мы и с тобой на оперативной работе неплохо справляемся.
Да, мы справляемся. Кин считается одним из лучших в Министерстве в том, что касается боеспособности, а я уверенно болтаюсь где-то на медианном значении, несмотря на гравикресло. Иногда оно даже играет на руку, потому что большая часть людей все равно не ждет ничего особенного от человека с ограниченными возможностями – для этого даже есть дразнилка – «чесовоз», что уж. Чесовоз, чесовоз, сунул голову в навоз, и все такое. Общество высокой, мать ее, толерантности. В общем, когда кто-то видит парня в гравикресле, то никогда не подумает сходу, что руки-то у него работают, и глаза тоже, так что стрелять ничто не мешает. А креслом я управляю через имплант, так что маневренность на высоте.
Ну и, к тому же, я телепат. Это тоже играет свою роль.
– Тем не менее, я считаю, что нам – вернее, тебе, как руководителю отдела, нужно больше людей. Я понимаю твои проблемы, но нас, все-таки, слишком мало.
– Ты понимаешь? Повезло. Я сам себя не до конца понимаю. Но это было тяжело. Очень тяжело. Ты когда-нибудь терял друзей? Они были моими друзьями и моей семьей, и из них осталась одна только Дип. Я думаю, тебе сразу было ясно, что я согласился на твое присутствие, потому что тебя определили вроде как просто консультантом, а не членом команды. Но за это время, конечно, ты стал частью команды.