В прошлый раз я был тут со своим бывшим напарником, и Пушка с еще парой парней нарвались на нас. А злосчастный интерьер – на всех нас вместе. Это было с год назад, но, видимо, оставило самые глубинные впечатления.
– Стоп, – призвал нас к миру из-за стойки бармен. – Пушка! Гони сюда, налью. И ты тоже. Вы достали мне все тут разносить! Выпейте лучше оба и успокойтесь!
– Так принцесске небось нельзя, – съерничал Пушка. – Не из золотого кубка.
– Я вам обоим золотые кубки обеспечу, – пообещал бармен. Пушка, не сводя с меня настороженного взгляда, отошел к стойке боком, как краб. И правильно, кстати, сделал, потому что мебелью я кидаюсь все еще совершенно легендарно.
Роль золотых кубков исполняют желтые стаканы, но мы оба делаем вид, что так и было задумано.
«как успехи», – пишу я Кину, когда выхожу из паба.
«Сюда надо было ехать тебе», – пожаловался Кин. – «Директор настоял, чтобы мы убедились в праведности всей его ремонтной бригады. Их всех вызвали. Они все друг на друга сваливают, кто же решил заклеить эту розетку. Экшен хуже перестрелки».
«дерьмо так и летает».
«Именно. Как у тебя»?
«завтра узнаем я пока в библиотеку».
«Самое время просветиться»?
«конечно может еще я успею спасти тебя от допроса всех родственников этих ремонтников до десятого колена».
«Для этого уже слишком поздно. Отомсти за меня».
Я люблю библиотеки. Люди там обычно заняты своими делами, и мысли у них спокойные и прозрачные, создающие легкий белый шум на границе сознания. Конечно, в зонах досуга и отдыха обычно шумновато, но в читальных залах тихо, все трудятся. Несмотря на весь технологический прогресс или, может, как раз из-за него, в библиотеках всегда полно народу – к части цифровых архивов доступ ограничен, а многие материалы либо не оцифрованы, все еще, либо цифровизации не подлежат, поскольку представляют собой «культурное достояние в аналоговой форме». Нетрудно догадаться, что за всем этим стоит: любимое государство желает знать, кто и что читает, и внимательно бдит за тем, чтобы в доступе были только «правильные» материалы. А доступ к спорной информации должен регулироваться тщательно.
Но Альянс тут еще не худшее, что может быть. Здесь, по крайней мере, печатные книги все еще хранятся и распространяются среди эстетов и любителей, а история некоторых планет знает случаи, когда все печатные книги уничтожались, потому что в них тяжелее вносить изменения и править неугодное. Это же морока – напечатай, перепечатай. А централизованное хранение всех классических и общераспространенных работ и сведений в облачных базах, подконтрольных правительству позволяет вносить неограниченное количество правок в любых местах. Главное тут – запретить сохранение информации где-либо еще, и все – дело в шляпе.
Так что… нет.
В общем, люблю библиотеки.
Я начал с простого: включил читательский терминал, прошел идентификацию как сотрудник Министерства с доступом к закрытым архивам, зашел в закрытую секцию и стал искать план нашего здания.
Нашел массу интересного попутно, но совершенно не нужного: копии новостей о нападениях на Министерство, копии отчетов о проверках самого разного рода, даже санэпидем (у нас, оказывается, крысы в подвале, а я то думал!). Есть простые поэтажные планы, а вот никаких следов проектной документации, которая должна быть – нет.
Я на всякий случай еще раз уточняю у Дипики, шла ли речь о Публичной библиотеке, или, может, это все на самом деле у нас. Но нет – она переслала мне распоряжение о переносе и хранении архивов, и все в самом деле должно быть именно тут. Еще пару минут я задумчиво расчесываю шрам на щеке, потом заканчиваю сессию и направляюсь к мирно заседающему за своим терминалом библиотекарю.
– Извините, будьте любезны? Мне нужно найти информацию, которая поступила к вам из Бюро Городской Экспертизы номер три. А конкретно – отзывы и отчеты на проектную документацию по зданию Министерства безопасности.
Библиотекарь посмотрел на меня с невыразимой тоской, но вбил запрос на своем терминале, и на обращенном ко мне втором экране появился нужный отчет. Я чувствую себя полным болваном.
– На какой терминал Вам отправить ссылку? – скучающим тоном уточнил гуру поиска, и у меня тут же включился в голове сигнал тревоги.
– Это классифицированная информация. Разве вы не должны меня идентифицировать?
– Эти сведения в открытой базе, – пожал плечами библиотекарь.
– Простите. Информация, содержащая даже частично планы коммуникаций в министерском здании, не может быть в общем доступе.
– Но вот она, у нее все метки стоят доступности, – не согласился мой собеседник. – Так Вы будете смотреть?
– Да, – поколебавшись, говорю я. – На любой свободный терминал.
Конечно же, в результатах экспертизы вполне достаточно информации. Весь проект целиком не включен, но проблемные зоны аккуратно вынесены в отчет, включая зону проходной со всеми сраными розетками.
И все это в открытом доступе. Я на всякий случай открываю распоряжение о передаче информации, но там все правильно – способом хранения указана закрытая, классифицированная секция. В общем, либо я нашел утечку, либо что.
– Дип? – звоню я драгоценной коллеге. – Отвлекись от допросов и помоги мне.
– Что у тебя там?
– У нас тут куски наших планов из экспертизы в открытом доступе в библиотеке. Можно им сразу дадут указание закрыть и срочно проверить свои системы кибербезопасности?
– Что, серьезно в открытом?
– Серьезно. И, в общем-то, это очень в духе Коды – в очередной раз показать миру наши голые задницы.
– Мне не нравится этот визуальный образ! Надеюсь, он еще не расставил нам всем в душевых видеокамеры. Я сейчас попрошу ребят позвонить. Не уходи пока никуда, ладно?
– Хорошо. Как ваши допросы?
– Чудесно! Думаю, Кин предпочел бы обниматься с Эйрикой.
Вероятно, случай был в самом деле тяжелый.
– Господин Гиллернхорн? – прозвучал дрожащий голос сбоку. Библиотекарь! Быстро им передали сведения, оперативно. Хорошо работают.
– Мне сказали, что те данные, которые вы запросили – они классифицированные. Но у меня все верно проставлено! На них нет меток изменения. Нет истории изменения. Там всегда стояли такие данные!
– Или историю кто-то затер, – любезно подсказываю я. – Вы уверены, что так всегда было?
– Этот документ тут дольше, чем я работаю, – почти с отчаянием сказал библиотекарь. – Да и невозможно запомнить их все.
Это настолько контрастирует с приснопамятным Стивом из «Фаради», что я даже усмехаюсь про себя.
– У Вас хватит прав, чтобы переставить доступ, чтобы хотя бы сейчас это все перестало болтаться в общем массиве информации?
– Да. Это сейчас. Сейчас сделают.
– Мне нужен полный список всех, кто запрашивал документ.
– Никто, – коротко сказал библиотекарь. – Список пустой. Думаете, тоже затерли?
– Думаю, да. Я полагаю, что всю вашу систему будет проверять наш отдел кибербезопасности. Скорее всего, вы стали жертвой хакерской атаки.
– Да у нас тут и ломать особо нечего, – грустно признал мой собеседник. – Система безопасности старая, от честных людей. Ну да и у нас классифицированной информации самой важной и нет – она в министерствах хранится, или в центральном банке данных. Целиком инженерные планы на Министерство, например, не у нас. У нас только то, что, вроде как, просто так валяться не должно.
Итак, их взломали – но когда и как, мы снова не знаем.
Зато я почти уверен, что знаю, кто – такой замечательный аккуратный, почти каллиграфический, почерк только у одного подозреваемого из плеяды имеющихся у нас.
– Будьте готовы к тому, что сейчас сюда нагрянет наш отдел кибербезопасности. Скорее всего, в ближайшие дни вы будете закрыты. Вы и все остальные филиалы.
– Надолго?
– Фонд «Дети Науки», например, прикрыт с начала декады.