Эпилог. Story ain’t over
Когда я, наконец, снова открываю глаза, то сначала радуюсь, конечно же, что все-таки их снова открываю. А потом радуюсь еще раз, потому что вижу над собой не что-нибудь подозрительное, а очень даже знакомый потолок с очень даже знакомыми красивыми узорами. Это, если никто не шутит с моей вменяемостью, та самая частная клиника, где меня обычно собирают из запчастей обратно.
Чувствую я себя достаточно неплохо, или же, может быть, мне всадили конскую дозу обезболивания? Так как я почти не ощущаю себя ни в одном месте, второе предположение кажется мне похожим на правду. Голова как колокол – пустая и гудит, хоть и не болит, и малейшее прикосновение к псионической энергии вызывает оборванные неврологические сигналы. Видимо, опять перестарался.
Ради пробы я поднимаю руку и разглядываю ее – она цела, двигается и выглядит нормально, даже ободрашек особо нет, и почти сразу же в поле моего зрения появляется серьезное, собранное, темное лицо, неуловимо напоминающее элитный гоночный каток для льда. Однако же это не доктор Дар, потому что лицо, для начала, снабжено волосами, а мой драгоценный хирург бреется наголо. А потом, эти волосы – белые, и такие я бы точно запомнил, потому что маворсы очень болезненно относятся к детишкам с таким колером. Считают их вестниками зла и все такое. Так что, нет, беловолосого маворса я бы точно срисовал, если бы видел когда-то раньше.
– Привет, – пробно говорю я.
– Привет, Гиллернхорн.
У меня есть догадка, и я закрываю глаза.
– Повтори.
– Привет, Гиллернхорн?
И вот так голос я узнаю, как ни странно. Снова смотрю на него, поворачивая через силу голову, уже с новым осознанием, а он немного отодвигается, так что в кадр теперь влезает больше – не только лицо, но и идеально сидящее, явно на заказ сшитое пальто с яркой булавкой на лацкане, неприлично дорогая рубашка. Его руки, сложенные на коленях, кажутся мне странными, пока до меня не доходит, что он в тонких перчатках – почти того же цвета, что его собственная темная кожа, но, все-таки, в перчатках.
– Ты – Кода.
– Что же меня выдало, – с сарказмом спрашивает он. – Неужели попытки помочь с расследованием?
– Ты нас сыграл, разве не так? – спрашиваю я.
Наверняка камеры все смотрят в другую сторону, и связь врач-пациент выключена, но даже если у меня нет шансов поймать его, может, я могу получить какие-то ответы.
Однако, все это не значит, что я не попытаюсь.
– Сыграл, – он внезапно зубасто улыбается, и от этого выглядит совершенно не маворсом. – Понравилось?
– Не очень. Кроме того, я не слишком люблю, когда меня используют, я не понял, зачем, и не до конца понял, как.
– Да все ты понял. Давай, предположи.
– Ты работал на Фонд, отмывал им деньги, используя ворованные данные и счета. Однако кражу денег из банков Альянса они не заказывали, и, вероятно, были в недоумении и бешенстве, когда ты вывалил на них пять миллиардов.
Он улыбается, как довольный кот, только вибрисс не хватает.
– Да. Бесились на отлично.
– И зачем ты это сделал? Просто, чтобы позлить?
– Частично.
– Сомневаюсь, что это было основной причиной.
– У тебя когда-нибудь было такое, чтобы обстоятельства казались тебе невероятно несправедливыми, но сделать сам ты с ними ничего не можешь, и приходиться приспосабливаться?
– Было, – соглашаюсь я, потому что такое случалось не только тогда, когда я был вынужден смиряться с последствиями своей травмы, но и вот совсем недавно, когда Тир наотрез отказался выдать нам изрядно наследивших у нас глав Фонда. – Буквально только что такое было.
– Тогда ты понимаешь, – едва заметно кивает Кода, щуря свои волчьи глаза. – Пока это была просто отмывка денег, это работа. Это ерунда – обводить вокруг пальца тупых и жадных налоговиков и финансистов, – скорее подвиг. Я долго понятия не имел, что это за деньги, откуда, зачем, и меня это устраивало. И устраивало бы дальше.
– Но что-то случилось.
– Догадаешься?
Я перебираю в голове все известные мне факты и делаю обоснованное предположение.
– Случилась «Садора», которую стопнули на «Урадре», и тебя попросили обеспечить доступ к кораблю на карантине, чтобы протащить контрабанду.
– Точно. Я смотрел за ними, и этот спрут начал прямо там блевать пакетами с наркотой.
– И это тебя так травмировало? – я не уверен, тяну ли я время, чтобы кто-то, может, успел заметить вмешательство в приборы или систему безопасности и прийти меня проверить, или же просто разговариваю с ним.
– Меня травмировало то, что это наркотики. И я сделал то, что не следовало делать.
– Выяснил, откуда деньги.
– И оказалось, что оттуда.
– И ты настолько принципиален, что решил их всех сдать. Вернее, подставить под нас.
– Я попытался сначала навести на них полицию, но никто не стал копать достаточно глубоко, и все заглохло. Мне нужно было что-то, кто-то кто это все размотает, и кого станут слушать, даже если правда будет неудобной. Ты был идеальным кандидатом.
– Я, не Кин, – уточняю я.
– Кинслеер не спасал Тира, и не обладает какими-либо связями вне Тайрены. Это тут он почти бог, а выйди на орбиту, и все его влияния иссякают. Мне нужен был более универсальный инструмент.
– И ты использовал меня.
– А ты использовал всех остальных. Кстати, неплохо использовал. Могу поаплодировать.
– Спасибо, не стоит.
– И я даже сожалею, что ты пострадал из-за этого расследования. Это не входило в план. Но, вообще-то, ты сам виноват. Надо было быть осторожней.
Я хмыкаю. Как это все знакомо: конечно, нам очень жаль, что ты не будешь ходить, Иль, но тебе стоило проявить больше осторожности. Тебя же предупреждали, что это опасная операция!
– Дважды.
– Дважды, – спокойно соглашается он.
– Чем, кстати, все закончилось?
– Не могу сказать точно, спроси у своих. Ты внезапно проявился в этой больнице, а Горун, Хастингс и ло-Лланнренн объявлены в розыск в Созвездии, как, предположительно, похищенные. Тир-ар-Ллеа рвет и мечет, но расследование пока что указывает на СОНМ, а не на Альянс. Полагаю, это твоя работа.
Я делаю вид, что не слышу таких инкриминирующих предположений, но я доволен. В самом деле доволен, если эти господа пропали, значит, как минимум, до них добрались, несмотря на мою отключку. Осталось только выяснить, все ли участники спецоперации целыми вернулись домой, но я могу выяснить это и чуть позже – не спрашивать же у Коды, в самом деле.
– Мы все еще не закрыли дело о взломе систем безопасности Министерства и краже пяти миллиардов, – говорю я вместо этого.
– Удачи, – щурится он. – Тут она вам потребуется.
– И ты все-таки украл те деньги, которые должен был перевести в последнем задании, я прав?
– Это был налог на восстановление справедливости, – косвенно признает мое предположение он.
– Не хочешь вместо этого поработать на Министерство, случайно?
– Я? На правительство? Отчитываться за каждый чих, копаться в мусоре за другими хакерами? Не смеши!
– Зато тут стабильная зарплата и соцпакет.
– Соцпакет? Ха.
– Не стоит недооценивать соцпакет. Посмотрим, что ты будешь думать про это лет через сто.
– Вот лет через сто и спрашивай.
– Мы поймаем тебя быстрее.
– Сначала найдите себе нормального хакера, детишки, – ухмыляется он.
– И зачем ты вообще приходил, на самом деле?
– Наверное, сказать «спасибо» за хорошо сыгранную партию. И извиниться за очевидные, но не предвиденные последствия, – он неопределенно взмахивает рукой вокруг. – Ты оказался умнее, чем я надеялся, хитрее, и куда лучшим бойцом, учитывая все обстоятельства. Но я как-то вообще не рассчитывал, что ты сам будешь лезть во все перестрелки.