– По телевизору передали. Вот что, Антон, давай сделаем так. Ты встаешь, одеваешься, без спроса идешь в туалет, выходишь из квартиры и… меня не интересует, куда ты пойдешь дальше. Я думала, ты мужик, даже убедилась в этом ночью, а ты, оказывается, слабак, дезертир.
– Хорошо, Юля, отвернись, я встану.
– Чего? Отвернуться? Знаешь, что про тебя передали? Что ты вооружен и очень опасен при задержании. Отвернись… Сейчас при тебе оружия нет, но я видела, как ты вчера завалил четверых крепких парней. Ты как-то ненормально их завалил. Давай, Антон, одевайся. И не тяни время, через десять минут сюда придут Серега Образ и еще с десяток человек.
Антон откинул одеяло и начал одеваться. Юлька в последний раз окинула взглядом его крепкую фигуру и сильные руки. В ней шевельнулась жалость, но она призвала на помощь презрение.
– Тебя что, опустили? Унизили как мужчину?
Антон покачал головой.
– А почему же ты так круто обошелся с товарищами? Зачем ты расстрелял их?
– Я не расстреливал их.
– Ну, убил. Это что, не одно и то же?
– Нет, это две разные вещи.
– Значит, все-таки убил. Чего молчишь? Мне-то ты можешь сказать?
Антон твердо посмотрел ей в глаза.
– Да, я убил, стрелял из автомата, потом ограбил двух людей. – Он поднял к Юльке лицо. – Брось кроссовки. Я не хочу, чтобы ты обиделась, поэтому не буду тебя благодарить.
– Уйдешь тихо, по-английски?
– По-русски. – Антон обулся, поправил ремень на джинсах, бросил взгляд на часы: 8.10. Посмотрев на тонкую фигуру Юльки в коридоре, он тихо сказал: – Будет безопаснее, если ты выйдешь на улицу и подождешь, когда я уйду.
Да, так было безопаснее, однако Юлька прижалась к стене, кивнув на выход.
– Иди, Антон.
Он молча шагнул к двери, девушка в последний момент задержала его, взяв за рукав куртки. Антон повернулся к ней. Она обняла его.
– Куда же ты пойдешь? Может… останешься до вечера? Я приготовлю поесть.
В прихожей дважды прозвенел звонок. Юлька почувствовала, как напряглось тело Антона. Она одной рукой сжала его руку, а второй потянулась к дверному замку.
– Не бойся, это Серый. – Не отпуская Антона, она открыла замок.
На пороге стоял Сергей Образцов во вчерашней упаковке, только на ногах были кроссовки. Кивнув в знак приветствия, он вошел. За ним шагнули Ромка Ващенко и Олег Примаков по кличке Примус. Еще человек пять столпились на площадке. Кто-то сделал попытку войти следом, но Образ спокойным голосом остановил их:
– Ну куда вы всей толпой? Ждите на улице. Примус, закрой дверь. – Образцов посмотрел на прильнувшую к Антону Юльку и спросил: – Что случилось, Юль?
– Вот, – она подняла глаза на Антона, – у него неприятности.
Образцов молчал, ожидая продолжения.
– В общем… – нерешительно продолжила Юлька и замялась. – Скажи сам, Антон.
Он кивнул.
– Я сбежал из части.
Образцов даже не удивился.
– Ну сбежал, и дальше что? Мой отец тоже ломанулся из части, когда служил. Просто так, погостить. Ничего, бабка с дедом привезли его назад, он отсидел суток пятнадцать на «губе», и все дела.
– Он с оружием сбежал. – Юлька неотрывно смотрела на Образцова, ее взгляд по-детски просил его помочь. Сергей на протяжении долгих школьных лет опекал Юльку. Когда у нее были проблемы, он приходил и молча сидел рядом. Она никогда ни о чем не просила Образцова, зная, что стоит ей только сказать, и он сделает все, расшибется в доску, но сделает, хоть как – по дружбе, из уважения… Может, он вел тихую осаду, так ни разу и не сказав Юльке, что любит ее.
– Да, – протянул Образцов, глядя на девушку. – Убил кого?
Они оба молчали – и Антон, и Юля.
– Может, в комнату пройдем? – предложил Примус. – Юлька чайник поставит. Я еще чай не пил, прямо с постели подняли.
– Чайник можно на твой голове вскипятить, – Ромка неприлично засмеялся и тут же смолк, поймав хмурый взгляд Образцова.
– Я сейчас, – Юлька, отпустив Антона, быстро вошла в комнату.
Пока она убирала постель, все молчали, стоя в прихожей. Примус, коротая время, ковырял ногтем обои на стене. Ромка вертел головой, оглядывая коридор, словно находился в музее или в кабине лифта. Образцов смотрел в точку на уровне груди Антона. Наконец Юлька позвала их, а сама прошла на кухню.
Образцов, сев на диван, крикнул:
– Юль, я закурю?
– Кури.
Затянувшись сигаретой, он выпустил дым, разгоняя его ладонью.
– Знаешь, Антон, я не буду тебя расспрашивать, что и как, прав ты или нет. Во-первых, я младше тебя, во-вторых, я не служил в армии и знаю о ней только понаслышке. Тебе на месте там было виднее. Глупо давать тебе советы, правильно?
– Советы вообще нельзя давать, – вставил Примус. С утра он был какой-то дерганый. – Я вот в пятом классе читал «Три мушкетера», так вот…
Образцов перебил, вяло махнув рукой в его сторону.
– Ты не кипятись, Примус, дело-то серьезное.
– А почему нельзя советы давать? – произнес Ромка. – Это же своего рода воспитание. – Он хотел выглядеть куда старше Антона и мудрее.
Образцов, не обращая внимания на Ващенко, снова обратился к Антону.
– В общем, тут два выхода. Ты, кстати, откуда родом?
– Из Москвы.
– А служишь где? В каких войсках?
– Под Чапаевском, в спецназе.
Примус присвистнул и боднул головой.
– Может, Ромка прав, – продолжил Образцов, – совет тебе можно дать. Даже два. Если по-пацановски, то гуляй, жди, когда тебя поймают. Если по уму, сдавайся сам.
– Да пусть он расскажет, что случилось-то, – снова встрял Примус и крикнул: – Юль, сколько он человек замочил?
– Четверых, – раздался ее голос.
Примус снова свистнул.
Антон молчал. Он был чужим для этих пацанов. Кроме Образцова, напрямую к нему никто не обращался.
– У тебя самого мысли есть? – спросил Сергей.
– Есть. Я хочу вернуться в Чапаевск.
– Ну вот! – Примус вскочил с места. – Чего тогда мы тут рассуждаем!
– Сядь, – остановил его Сергей.
Из кухни появилась Юлька. Вот этого она никак не ожидала.
– Ты это серьезно, Антон?!
– Да.
– Ты хочешь сдаться в своей части?
– Я не хочу, чтобы меня взяли милиция или военный патруль.
Образцов согласился с ним.
– Все равно тебя могут опознать, пока ты доберешься до части, и арестуют.
– Тогда тебе нужно сменить хотя бы рубашку. Сейчас я тебе дам отцовскую. Правда, он не такой шкаф, как ты, все равно хоть что-то изменишь в одежде. – Юлька суетливо полезла в шифоньер. – На, надевай… Вот, возьми еще темные очки и плейер. Наденешь наушники, будешь жевать резинку, на тебя не так будут обращать внимание.
Антон переодел рубашку; она жала в плечах и была готова лопнуть на груди.
– Нет, Антон, – Юлька покачала головой, – ты какой-то ненормально мощный. Я просто не представляю, как можно унизить такого здорового.
– Меня не унижали, здесь совсем другое. Если бы не обстоятельства, я бы никогда не выстрелил.
– А убивать страшно? – наивно спросил Примус.
Антон долго молчал.
– Очень…
– Тебя расстреляют?
– Не знаю. Сейчас, во всяком случае, за мной охотятся.
– Ха! – Примус разошелся. – Он называет это охотой!
– Это его право так считать, – заметил Ромка. – Ты будешь сдаваться прямо в части?
– Нет, я хочу сдаться командиру роты, у него дома. Он живет не в военном городке, а в самом городе, на окраине. Я был у него два раза.
– Ну понятно, он боится самосуда со стороны товарищей.
– И этого тоже, – проговорил Антон.
Юлька села рядом с ним.
– Знаешь, я даже не представляю, как ты объявишься. С одной стороны, нужно иметь большое мужество, чтобы поступить так, а с другой… Хотя у тебя нет другого выхода. Ты боишься?
– Нет.
– Не храбрись, у меня самой поджилки трясутся.
– Ты точно решил сдаться? – осведомился Образцов. – Или еще сомневаешься?
– Точно.
– Как хочешь… Тогда мы сделаем вот что. Мы с тобой, Антон, примерно одинакового роста, я принесу свои шмотки, ты переоденешься, и мы всей бригадой поедем в Чапаевск. Проводим тебя до дома твоего командира. В толпе тебя никто не опознает.
Антон смотрел на Образцова недоуменно. Чего ради они помогают ему? Хотя ясно почему: Юля. Он надолго задержал взгляд на Сергее. Тот, коротко взглянув на него, опустил глаза.