— Сдохни, Торчвик.
— Профессор Торчвик, если ты не забыла, – произнес Роман, потянувшись за сигарой и тут же вспомнив о том, что тут нельзя было курить. Пришлось маскировать свой жест под кашель и прикрывшую рот ладонь.
Честно говоря, вокруг царила совсем не его стихия. Ну, хотя бы просто потому, что он не мог крутануть в руке трость и потребовать от присутствующих передать ему все ценности. Да и когда Роман вообще в последний раз столь спокойно находился в обществе стражей порядка?
В общем, ситуация довольно сильно отличалась от того, к чему он привык, и вовсе не в лучшую сторону.
— Ты ведь понимаешь, что сейчас могла бы пойти пообщаться со своими подружками-идиотками?
— Чтобы мисс Гудвитч потом узнала, что я выпустила тебя из виду? Нет, спасибо. Как-то не хочется получить наказание до конца моих дней.
— О, так я тебе нравлюсь больше, чем наказание?
— Если подумать, то я действительно могла бы куда-нибудь уйти, – сказала Блейк, но попытки воплотить свои слова в реальность так и не предприняла. Похоже, страх перед Гудвитч оказался в ней слишком силен.
Их спор, если подобное “дружеское” поддразнивание вообще можно было так назвать, подошел к своему внезапному завершению, когда вышедшая на сцену Шни, которой так не хватало команде RWBY, начала петь. За ее спиной зажглись огни, а целый оркестр принялся играть печальную мелодию, отлично подходившую словам о боли и невозможности контролировать собственную жизнь. По крайней мере, и публика, и навязанная Роману спутница считали именно так.
— Хм… Поставлю пять баллов из десяти. Излишне претенциозно.
Кисуля тут же сердито уставилась на него.
— Ты сейчас оскорбляешь мою подругу.
— Точно. Четыре балла из десяти, раз уж она еще и дружит с тобой.
— Ты просто невежда, – буркнула кисуля. – Это не обычная песня, а послание. Оно предназначается всем, кто готов слушать и-…
— И повествует о том, как твоя подруга одинока и вынуждена разговаривать лишь с зеркалом, – закатил глаза Роман. – Нет, серьезно. Не имеется там никакого скрытого смысла. Она о своем одиночестве прямым текстом поет, что должен понять любой, у кого есть уши и работают мозги.
— Ее отец ничего не заме-…
— Заметил. Просто его подобные мелочи ничуть не интересуют. Как, впрочем, и девяносто девять процентов собравшихся тут людей. Твоя подруга может протестовать столько, сколько пожелает, но результат окажется ничуть не лучше, чем у твоих дружков-фавнов. Абсолютное большинство полностью устраивает текущее положение вещей, так что они с легкостью проигнорируют всё, что не будет вписываться в удобную для них картину мира.
Как будто в качестве доказательства его слов уже через мгновение грустная песня стихла. Публика вежливо поаплодировала, видимо, приветствуя столь незавидное положение певицы. Ни Роман, ни Блейк хлопать не стали, как, впрочем, и Жон с Глиндой. Кисуля сейчас вообще в ярости скрежетала зубами.
— Такова жизнь. Богатым нет дела до страданий бедных, а притеснения лишь усиливаются, если ты не оказываешь должного сопротивления. Как там говорилось в старом совете? “Не обращай внимания на хулигана, и он найдет себе другую цель”? – фыркнул Роман. – Полная ерунда. С тем же успехом можно не обращать внимания на убийцу. Таким образом ты просто оставляешь их безнаказанными.
— Так ты считаешь, что Белый Клык правильно поступил, когда перешел от протестов к насилию?
— Возможно, – пожал плечами Роман. – А может быть, и нет. Я думаю, что они с самого начала оказались в полной заднице. Не каждый вопрос в жизни имеет правильный или неправильный ответ, знаешь ли. Позволить людям продолжать притеснения, но сохранить мир, или же стать кровожадными экстремистами и когда-нибудь оказаться полностью истребленными, словно бешенное зверье? Ни тот, ни другой вариант не способен улучшить положение фавнов.
Он вздохнул и повторил:
— Такова жизнь. Иногда приходится выбирать между двумя дерьмовыми вариантами, ни один из которых ничего не исправит. Проще говоря, ты решаешь лишь то, в каком месте вскоре сдохнешь. Я уже давным-давно это понял.
— Всё должно быть совсем не так… – сжав кулаки, прошипела Блейк.
Роман закатил глаза, поражаясь ее наивности.
— Смотри! Вон там стоит член Белого Клыка!
Блейк резко развернулась в ту сторону, куда указывал палец Романа. В углу зала находилось какое-то растение в большой кадке. Через секунду до нее все-таки дошло, что что-то было не так, да и то, пожалуй, лишь потому, что Роман не выдержал и рассмеялся.
— Нет здесь ничего смешного!
— Еще как есть. Ладно, кисуля. Пойдем потанцуем, – сказал он, потянув ее на танцпол.
Блейк попыталась сопротивляться.
— Нет! Ни за что! Я согласилась только присмотреть за тобой, а вовсе не танцевать.
— Ну, либо мы выходим на танцпол, либо общаемся с Жаком Шни, который как раз направляется сюда. И должен напомнить, что он не только является самым известным притеснителем фавнов в мире, но еще и той персоной, разговаривать с которой Гудвитч запретила и мне, и те-…
Роман так и не успел закончить свою фразу, поскольку теперь уже Блейк потянула его на танцпол.
— Если подумать, то вполне можно немного потанцевать, пусть даже и с тобой.
***
— Это Вайсс!
Янг перехватила Руби за руку, не позволив ей убежать прочь и сделать всё то, что мисс Гудвитч потребовала не делать, а заодно лишить команду любого шанса приблизиться к Вайсс.
— Тихо, сестренка. Успокойся.
— Но… – начала было Руби, после чего все-таки замерла и сделала глубокий вдох. – Т-ты права. Извини…
— Я знаю, каково тебе сейчас. Мне и самой хочется к ней подбежать, – произнесла Янг, наблюдая за тем, как Вайсс выступала на сцене. – У нее очень красивый голос. Жаль, что она никогда не пела в Биконе.
Судя по вложенным в песню эмоциям, это было совсем не то занятие, которым Вайсс наслаждалась.
— В остальном она выглядит нормально, – добавила Янг. – Не счастливая, но живая и здоровая.
— Ага. А также очень одинокая.
— Знаю, Руби. Знаю. И потому нам следует действовать крайне осторожно. Мы сейчас на виду. Придется подождать ужина, когда все отвлекутся на еду и танцы, чтобы пробраться к ней и поговорить.
— Как думаешь, Жон и мисс Гудвитч разозлятся, если мы так поступим?
— Нет. Они разозлятся только в том случае, если мы попадемся и устроим скандал, – улыбнулась Янг. – Вспомни, что конкретно тебе говорила мисс Гудвитч. Нельзя лишь подбегать к Вайсс и кричать, а вот о тихом проникновении и незаметном разговоре ничего сказано не было.
Руби нервно посмотрела на нее.
— Ты уверена в том, что это не подразумевалось?
— Вряд ли мисс Гудвитч доверяет нам настолько, чтобы полагаться на нашу сообразительность. Если уж она специально приказала мне никого не бить, то могла бы то же самое сделать и тут. Кроме того, всем известно, что мы с Вайсс состоим в одной команде. Окажется очень странно, если мы побываем на ужине, но даже не попытаемся с ней немного пообщаться.
— Да, – улыбнулась Руби, испытывая радость от того, что у них появился хоть какой-то план – тем более такой, который в итоге приведет к Вайсс. – Но нам всё равно не удастся забрать ее с собой.
— Пусть не в этот раз, но всему свое время. К тому же сначала нужно выяснить, есть ли какие-либо идеи у самой Вайсс. Она гораздо лучше нас знает ту ситуацию, в которой сейчас оказалась, – произнесла Янг, оглянувшись по сторонам. Ее внимание моментально привлек к себе танцпол. – Смотри. Похоже, кое-кто развлекается.
Руби поглядела туда и печально вздохнула.
— Ага. Торчвик. Причем тем, что выводит из себя Блейк…
— Выводит из себя Блейк? Может быть, даже играет с ней? Ха… Честно говоря, она слишком уж легко поддается на его провокации.
Янг проследила за тем, как Блейк старалась при любой удобной возможности наступить на ногу Торчвику, сохраняя на лице невинную улыбку. К несчастью для нее, тот, как и любой закончивший обучение Охотник, обладал аурой.
— Полагаешь, стоит ее спасти?
— Как именно мы это сделаем? Если попытаемся развести их в разные стороны, то одной из нас придется занять ее место. Готова пойти на подобную жертву?