— В этом новом мире ты можешь найти развлечения, которые сделают вечную жизнь чуть более приятной. Ведь нет абсолютно никакого смысла сидеть в одиночестве в своей башне, верно?
— Ты предлагаешь мне жить среди людей?
— Да. Тайна твоего существования имела смысл во время вашего с Озмой противостояния. Если война тебя больше не интересует, то и скрываться не нужно. Развлекайся, путешествуй, получай новый опыт, знакомься с различными людьми, выбирай увлечения по вкусу, ищи интересные цели… Возможно, по пути тебе встретятся те, кого ты назовешь своими друзьями. Ну, или чем-то большим.
Жон постарался сделать так, чтобы его намек не слишком сильно выбивался из общего ряда, но понятия не имел, насколько в этом преуспел.
— Думаю, в твоей идее имеется некое рациональное зерно… Но в чем конкретно, по-твоему, заключается проблема, если я попробую поступить по-другому?
— Ну, если ты уничтожишь половину человечества, то лишишься половины мест, которые в ином случае могла бы посетить. Ты потеряешь Вейл со всей его культурой, историческими памятниками, ночной жизнью и всем прочим. Полагаю, сейчас это кажется не такой уж и большой ценой, учитывая наличие второй половины, но в условиях вечного существования данный факт будет означать только то, что скука наступит в два раза быстрее.
— Я знакома с математикой, – проворчала Салем.
Несмотря на сердитый тон, выглядела она сейчас не слишком уверенной в собственной позиции.
— Но я посвятила жизнь уничтожению Озмы и всего того, что он создал. Если отступлю сейчас, то все предыдущие столетия окажутся прожиты напрасно. Пожалуй, даже тысячелетия. Все лишения и боль не будут значить абсолютно ничего. Они просто потеряют всякий смысл.
— Сомневаюсь, что это действительно так, – покачал головой Жон. – Бессмысленно только то, что в итоге не приведет тебя к счастью. Если кто-то посвятит жизнь поиску любви и пройдет через шесть разводов, то они всё равно будут не напрасны, когда он наконец обретет счастье в седьмом браке. И если кто-то желает провести жизнь за компьютерными играми, то в этом нет абсолютно ничего плохого, пока они приносят ему удовольствие. Твоя боль окажется бессмысленной только в одном случае – если она станет толкать тебя в мрачное и одинокое будущее, где кроме нее ничего больше и не останется.
— И откуда ты это знаешь? – поинтересовалась Салем.
— А я и не знаю, – честно признался Жон. – Никто не знает. Но шансы испытать мое предположение на практике есть лишь у тебя. Попробуй.
— Что?..
— Попробуй проверить мою идею. Время для тебя абсолютно ничего не значит – важны только последствия. Ничто не мешает испытать новые подходы к решению старых проблем. Ты тысячи лет жила в состоянии войны с Озмой. Как насчет тысячелетия мира? Вдруг это окажется гораздо веселее.
Салем рассмеялась.
— Ты просто хочешь, чтобы я вас пощадила.
— Разумеется, хочу, – улыбнулся Жон. – Но это вовсе не означает, что моя идея плоха. К тому же ты всегда можешь вернуться к уничтожению человечества, если она не сработает, а вот сделать наоборот уже не получится. Салем, после твоей победы никаких других вариантов больше не останется, а потому тебе стоит на все сто процентов убедиться в том, что ты желаешь именно этого. Моя идея позволяет в любой момент передумать, твоя – нет.
— Тысяча лет – это слишком долго. Я дам не больше сотни.
Через сотню лет Салем точно перестанет быть его проблемой, хотя Жон все-таки надеялся на большее. В конце концов, вряд ли она умудрится не найти что-нибудь получше той пародии на жизнь, которую вела сейчас. Сотня лет постепенно превратится в две, затем в три, десять и так далее. Возможно, даже в вечность. Впрочем, им для победы хватит и снятия осады с Вейла.
— Думаю, столетия окажется вполне достаточно, чтобы доказать тебе, что жизнь может быть весьма интересной, Салем. Обещаю, ты об этом не пожалеешь.
— Тебе не стоит давать таких обещаний, Жон из рода Арков, но я его всё же приму. Это будет не мир. Вынесенный вам смертный приговор останется в силе, но и ты, и твои сородичи получите отсрочку, а возможно, и помилование, если я сочту подобный образ жизни приятным, – сказала Салем, через столик протянув ему ладонь. – Мы договорились?
Жон ответил на ее рукопожатие.
— Мы дого-….
Город сотряс взрыв.
Жон моментально вскочил на ноги, и Салем последовала его примеру.
Со стороны Бикона поднимался черный столб дыма.
Секундой позже его озарила вспышка второго взрыва.
— Что ты сделала?! – спросил Жон. – Что это?!
— Ничего я не сделала, – ответила ему Салем. – Мы оба согласились на перемирие. Я поручилась собственной честью. Все Гриммы отведены от стен Вейла.
Прозвучал сигнал свитка, и Жон автоматически потянулся к карману. Вот только звонили не ему. Салем достала свое собственное устройство, положила черный матовый свиток на белый столик и включила связь. На экране появилось загорелое потрепанное лицо с сердитым выражением.
— Хазел, – произнесла Салем, с подозрением уставившись на него. – Что это значит? Где ты вообще находишься?
— Там, где следует быть вам, – проворчал он. – В Биконе. И я здесь практически закончил.
— Немедленно возвращайся обратно!
— Нет, моя Королева.
Салем потребовалось сделать глубокий вдох, прежде чем вернуть себе дар речи.
— Что это значит? Ты осмелился меня предать?!
— Это вы меня предали! – крикнул Хазел. – Обещали даровать месть – убить Озпина и разрушить Академию Охотников, которая стоила моей сестре жизни, но так ничего и не сделали!
— Озпин мертв, Хазел, – возразила Салем. – А что касается Озмы, то ты и сам отлично знаешь, что окончательно уничтожить его невозможно. Собираешься вечно охотиться на малолетних носителей? Может быть, опустишься до того, что перебьешь всех мальчишек на планете? Твое желание неосуществимо.
— Осуществимо, – совершенно безумно улыбнулся ей Хазел, поднеся к камере свитка предмет, в котором Жон с Салем тут же опознали Реликвию Знания. – Еще как осуществимо. Есть парочка тех, кто способен избавиться от него раз и навсегда.
— Тебя они тоже убьют, – заметил Жон. – Боги будут судить человечество, глядя на Салем, и уничтожат вообще всех, включая тебя!
— Мне всё равно, Охотник. Озпин убил мою сестру, и если для его уничтожения понадобится разрушить мир, то я так и поступлю. Две Реликвии уже находятся у меня в руках, – сказал Хазел, продемонстрировав им корону. – Я закончу то, что вы не захотели довести до конца, “моя Королева”.
Титул Салем он произнес с явной издевкой.
— Ни вы, ни Бикон, ни орды Гриммов меня не остановят, – добавил Хазел.
— А зачем тогда понадобилось терять время, лишаться элемента неожиданности и звонить мне? – поинтересовалась Салем. – Или все мои подручные действительно настолько тупы и бесполезны, как мне всегда казалось?
— Хочу дать вам шанс. Убейте Жона Арка, и тогда я вернусь назад, принесу Реликвии и заплачу за предательство собственной жизнью. Вам нужно всего лишь прикончить его.
Смерть Жона будет означать продолжение войны. Без него никто больше не станет пытаться договориться о мире между Салем и Озпином. Все решат, что она предала доверие Жона, устроила взрывы в Биконе и хладнокровно убила его во время этой самой встречи. Глубже копать кто-либо вряд ли захочет.
Он сдвинул ногу таким образом, чтобы в случае необходимости мгновенно перейти к крайне поспешному отступлению. Если Салем боялась Богов хотя бы в половину так же, как и Озпин, то подобные меры предосторожности лишними точно не окажутся.
— Кто я, по-твоему, такая, Хазел? – спросила она.
Тот явно замялся.
— Не совсем понимаю, о чем вы говорите…
— Кто я конкретно для тебя? Королева? Чудовище? Богиня, как любит кричать Тириан? Ну, кто?
— Вы – Королева Гриммов, – несколько неуверенно произнес Хазел. – И та, кто, как мне казалось, способна понять мою точку зрения. Вы, как и я, лишились из-за него семьи. Вами, как и мной, всегда двигала месть.
— Понимаю, – кивнула Салем. – Но видишь ли ты меня слабым, жалким и ничтожным существом, Хазел? Боюсь ли я, по-твоему, мужчин, женщин или монстров?