Гренель. Я обожаю то, что вы называете штучками, господин Президент.
Монпарнас. Записываю вас на воскресенье. Обучу вас свинговать в совершенстве.
Гренель. Я всегда стремлюсь к совершенству, господин Президент.
Монпарнас. Берси, как вы собираетесь поступить с Шатле? Избавьтесь от него, он слишком далеко зашел! Просто не понимаю, как это он смог сказать этой журналистке, что я продвигаю Одеона, потому что он мой не то племянник, не то крестник, какая мерзость, черт подери! Он мне не крестник и не племянник! И у меня нет никакого желания стать предметом бабских сплетен и пересудов! Этот Шатле ведет себя, как баба, что вызывает у меня отвращение! В моем семействе нет психиатрических больных, и поставим на этом точку! И для окончательной ясности: их никогда и не будет! (Гренель). Прошу прощения, малыш, я вспылил. А как он показал себя в работе?
Гренель. У меня с ним были только хорошие отношения, господин Президент. Он — большой любитель женщин.
Монпарнас. Понимаю, но этого недостаточно! Берси, напоминаю, что у нас свидание с Президентом Лувром у него в офисе (Гренель) Я вас оставляю. Не забудьте про воскресенье, дорогая Мишель.
Гренель. Не забуду, господин Президент.
Берси. А завтра утром, Мишель, позавтракаем вместе у меня в кабинете, чтобы проработать визит к министру.
Гренель. Договорились. Благодарю, господин Директор.
Монпарнас. Возьмите мою машину, офис Лувра в двух шагах.
Гренель. Благодарю, господин Президент.
Монпарнас. Простите мне еще один вопрос. У вас есть мужчина?
Гренель. Не здесь, господин Президент.
Монпарнас. Спасибо (Гренель уходит). Отличная попка!
Берси. Отличная попка, господин Президент!
Монпарнас. И попкой ведь не ограничивается, Берси. Спереди она тоже совсем не дурна, а?
Берси. Тут нечего и спорить, господин Президент.
Монпарнас. Это вы взяли ее на службу, Берси? Мои поздравления! Не скучаете, должно быть. Устройте так, чтобы она была в воскресенье, я хочу, чтобы она познала газон, заделаю с ней луночку, а то и две, чтобы ее испытать. Уверен, что она протащится от лужайки! И повнимательней, Берси, никаких глупостей в передаче Пале-Рояля. Я хочу иметь полную информацию относительно всего сказанного там, вы слышите? Чтобы на сей раз никаких историй с ПР-директором… О вашем повышении поговорим в следующий раз, сейчас надо всё решить со сбытом. В такой фирме, как наша, всегда было непросто попасть в административный совет.
Сцена 11
Холл Дельта-Эспас, пятница, 9 часов утра.
Шатле. Здесь дышать невозможно. Ей-богу, я рад, что сматываюсь. Никогда мне не хотелось надолго задержаться в этой конторе и сделать здесь карьеру. Для этого потребовалось бы слишком кардинально всё изменить. А Берси не из тех, кто способен навести порядок! Так что, вряд ли что тут изменится! Хорошо, что ухожу! Да, я … просто в бешеном восторге! Значит, на будущей неделе?
Одеон. Если невозможно будет устроиться в Тиране, мы всё закончим по дороге. Она такая красивая, взгляните на фотографию, глаза огромные.
Шатле. Вы мне уже показывали…вчера утром и вчера вечером.
Одеон. Да, действительно… я волнуюсь каждый раз, когда на нее смотрю.
Шатле. Она красивая.
Одеон. Все будут ее любить. Я очень взволнован.
Шатле. И правда, есть отчего… я вас понимаю.
Одеон. Мы спасем ее от катастрофы и подарим настоящую жизнь. Я уже люблю ее.
Шатле. А как ее зовут?
Одеон. Сначала мы хотели назвать ее Этуаль, но подумали и решили, что это несколько претенциозно.
Шатле. Да, Этуаль… для албанки… я не уверен, то есть, мне кажется, как-то напыщенно.
Одеон. В конце концов, решили назвать Европой, такое будет у нее имя.
Шатле. Да, Европа лучше, вы правы, звучит красиво и основательно.
Одеон. Да, Европа — это прекрасно… Европа.
Шатле. Как прошла вчера ваша беседа у Альстхома, они вас берут?
Одеон. Плохо прошла. Должно быть, я чересчур был уверен в себе. Во мне скопилось столько мерзостей внешнего мира, что это плохо на меня повлияло. Надо бы поменьше пить кофе и побольше транквилизаторов, а, возможно, и наоборот, не знаю. Такое ощущение, словно в голове у меня постоянно жужжит муха. А как у вас с Буйгом?