- Да.
Ушла на кухню, и Мустафа, услыхав шум кофемолки... незаметно улизнуть! Поднялся и на цыпочках - к выходу. Не захлопнув дверь, быстро спустился по ступенькам и - на улицу!.. Будто обретя свободу, вздохнул, но тревога не покидала: вернется и, не увидев его... Позвонить!
Услышал ее голос:
- Нора?
- Гунн! - она ему с ходу, - куда ты... - повесил трубку: язык не повернулся представиться Мустафой.
Еще раз позвонил и - опустил трубку. Мол, никак не мог дозвониться, хорошо еще автомат сработал - все они либо сломаны, трубка с мясом оторвана, либо не действуют.
Вернулся в отцовский дом. Ждал: вдруг позвонит? Телефон молчал.
Снова - домой. И, открыв ключом дверь, опять столкнулся с Норой.
- Думала не придешь, в отцовском доме останешься. - Разыграла? И тут же: - Гунн приехал. Так спешил, что чаю не выпил. - Начинается! - Странно, что не предупредил, что едет. Об Але ни слова. Чего ты молчишь?
Я и есть тот Гунн, за кого ты меня приняла.
- Слушаю тебя.
И не знаю, какую игру со мною затеяла.
- Даже не сказал, в каком гостевом доме остановился... Интересно, кого на сей раз лечить будет.
- Столько больных, что одним Гунном не обойтись.
- О тебе спрашивал.
- Да?!
- Что тебя так удивило? - И с паузой. - Будто ты мой муж.
- Разве нет?
- Тебе виднее.
- Надеюсь, хоть не отрицала, что мы знакомы?
Промолчала.
А Гунн, это было удивительно, и впрямь приехал - именно вчера, и Мустафа заколебался - может, ему почудилось, и тогда к себе домой приходил не он, а Гунн?
Встретились в бывшем здании ЦК (на каком-то этаже Центральный Компьютер), смутился... все же - зять:
- И ты еще не навестил нас!
- Ночью прилетел и с аэродрома - прямо сюда.
- С Алей?
- Пока нет, зависит от событий.
- Что-то зреет?
- Вам здесь виднее.
- Но ты консультант по конфликтам.
- Всего лишь твои игры.
- Мои или наши?
- Оба вовлечены.
- Зайцу - беги, гончей - лови?
Гунн не расслышал, предъявляя в проходной пропуск, - пригласили, козырнув еще при этом.
Разойдутся по разным этажам: Мустафа пойдет к МУСТАФЕ, который как будто составил некий союз с Рыцарем и Сильвием, а Гунн - к своему шефу Жуиру.
Впрочем, Мустафу впустили не сразу:
- А ваше отчество? - полковничьи погоны непонятной армии.
- Отчество? - вспылил вдруг, что не узнали его! - Может, вам и фамилию вслух произнести? - и выбрасывает из недр: - Могу на ский!
- Аранцы на ский?! - усмехнулся. - Как у нас?
- Увлеченье было, чтобы догнать Европу: генерал Нахичеванский! тарист Эриванский!
- Виртуоз?
- Да. Еще Шушинский!
- Хан?
- Имя, а не княжеский титул!
- И все?
- Нет. Инженер Шахтахтинский!
- Тот, который... - перебил:
- Да, вечный двигатель который изобрел! Могу и на ич!
- Тоже, чтоб догнать?
- И мода еще! Учитель Мамедович с ударением на о!
- Чья библиотека по истории кафских войн в фондах Вышки?
- Он!
- И кто, - знают, черти! но кто их просветил? Ты сам! - трактовал Нахичевань на Араксе как Нах чыхан, то бишь Место, куда ступил Ной, сошедши с ковчега?..
- ?
И в ответ на удивленье Мустафы сказал:
- Это же известно всем, кто хоть в малой степени связан с Кафом.
- Еще лингвист Хурамович!
- Но главного забыл!
- Вот именно!
И тут же назвал ЗИГНИЧ'а:
- Уж не его ли, - многозначительная улыбка, - шифрованными записями ZV вы засорили компьютер? Будто бы, - такие откровенности! Из бывших цензоров?? - он оставил их вам как своему душеприказчику с оговоренным в завещании правом редактуры, интерпретации, всяких уточнений. Везение, как в покере прикупить к тузам пару джокеров!
- Блеф!
- Не станете же отрицать, что играете?
- Не в те игры, о которых думаете! И никаких завещаний!
- Плагиат? Это ж надо, - обращаясь к кому-то за перегородкой, - к нашей истории придумать этапы, чтобы она сложилась как пирамида!
- Или конус, - дразнит. - Если нет достойной личности, с большой буквы Я, который бы возглавил, и потому пирамида стала конусом.
- Пирамида, - поймали Мустафу на школьном незнании, - не может ни при каком усечении обрести конический (услышалось комический) вид.
- Его ждут, - усталый голос из-за ширмы. И широкий приглашающий жест в поклоне полковничьем.
8.
Обделена вниманием изменчивой фортуны евразийская долина семи холмов (исстари водится: если столица - непременно на семи холмах), - здесь, на Горбатой площади, трескучие морозы и заснеженная дорога, а там, за высокими домами, через мост - оттепель, слякоть, давленье туч и никакого творческого настроенья.
Обмелела и главная водная артерия: некогда шумно протекала меж нагромождениями нагнанных потопом камней, будто именно в этих краях разрушена Башня в наказанье за людскую дерзость достигнуть облаков. И, войдя ныне своим не утерянным названьем в директорию Igra, обозначила
файл babilon.
И разветвилась: кривыми притоками, частью загнанными из-за буйств в подземные трубы, непредсказуемая весенними разливами, а то и тихими заводями, где бобрам и выдрам приволье.
Так и называются речушки: Бобровья, Выдра, или - по дикому зверью, рыбье или птичье на переставших понимать друг друга финноязных, самодийском, яфетических, балтизмах или тюркизмах (для этической полноты - и на языках славянских).
Мустафа у МУСТАФЫ, чтоб отчитаться, преодолев нежданное препятствие с отчеством.
Уже было, помнит, тщетно пытался однажды добиться приема, дежурный ехидничал:
"Какой же вы учитель, - дескать, ври, да знай меру, - если к ученику своему дорогу найти не можете?!"
Бумажка в руке Мустафы - как пароль (узнать компьютерный!): автоматика на этаже тотчас считывает текст, отщелкивая дверной секрет.
МУСТАФА ждал в овальном зале и, взяв под руку своего в доисторические эпохи учителя, пригласил пройтись по кабинету:
- Прошу! - мол, приходится много сидеть и, как новый посетитель, гуляет с ним по кабинету, отмеривая овальные круги, и что опыт его одобрили маги (Мустафа виду не подает, что названа какая-то неведомая ему мафия) и внедряют. - Чем не приморский бульвар? И даже пальмы вдоль стен, олеандры.
И, убыстряя шаги... думать на ходу было трудно, Мустафа изредка поддакивал, когда тот просматривал его выданные компьютером бумаги: диаспорские интересы, блокадные варианты, степень отрицательности образа в комбинациях: центр - кафцы... цы - цы - цы - цы, цокали копыта всадников, отдаваясь эхом в совьих развалинах.
- Да, да, знаю, мне рассказывали!.. - как в процессе игры, когда, пытаясь создать иллюзию реальности (вот-вот начнется!), игранты вышли из-под контроля, и язычки пламени пробежали по рядам, Мустафа перекричал с мегафоном толпу: "Я вам приказываю! Пока игры разрабатываю я!.."
Компьютеры, долго не понимая, чего от них хотят, вычеркнули всякого рода очевидности, тенденциозную информацию и, словно по команде, выдали сразу по три плюса каждый, сигнал тревоги, а по истечении минуты, о чем, будто сговорившись, заранее предупредили, прося подождать, пока переварят блок, тут же застрочили, - Мустафа прильнул к записям, изумляясь их синхронности:
Вы, знающие ситуацию... - какой-то бред в форме призывов остановить безумие, и длинный картинный ряд с захватом городов, улиц, континентов (?), квартал окопался против квартала, а потом пошли цифры, цифры, множество цифр, снова текст, высвечивающий этноданные почему-то по семьям, где смешаны крови - с деленьем на группы:
первые - это чистые,
вторые - полукровки, тяготеющие однако к коренникам,
третьи - тоже полукровки, но отчужденные от своих,
и эпизод, выхваченный телескопом, особый импульсограф (? может, осциллограф?), - митинг на Карнавальной площади (тамошняя Горбатая?), и свой пристал к своему с распросом: