С замирающим сердцем я взял увесистый арбалет и примерил его и малогабаритный узкий тул за спиной и на плече, подтянув для удобства ремни. Ох, видела бы меня сейчас Лиза! Я прямо как герой-защитник!
- Если необходимо потренироваться, опробовать оружие, понять, подходит ли оно вам – соседняя дверь ведет в тренировочный зал. – Элт указал рукой на противоположную стену. Я кивнул:
- Возможно позже, вечером. Сейчас – далее по списку, что вам надо успеть мне рассказать и показать.
- Конечно. Прошу на выход.
Когда мы вышли в коридор, Элт пригасил следовать за ним к лифту.
- Полдня вы будете работать в подземном этаже, вторую половину – в архивном зале. В первые ваши обязанности входит регистрация посетителей, не сотрудников архива, и их проверка: идентификация личности, оценка подлинности доступа. У архивистов есть доступ-ключи – заклинания, вшитые в их кулоны и медальоны на время занятости в хранилище. Сотрудники попадают в архив через отдельный вход, посетители – через другой. В подземном этаже размещаются документарные справочные, исторические, исследовательские сведения о людях и событиях, в том числе печати ауры волшебников. Хранящиеся там предметы старше двухсот лет. Всё, что младше, размещается в залах и кабинетах надземных этажей. Следующие полдня – сверка с картотекой, внесение обновлений и тому подобное, описание характеристик артефактов.
- Звучит вроде несложно.
- Особых знаний, академических, от вас не потребуется. Всё поймете, разберетесь, уверен. Задания будут однозначные и ясные.
Звучит успокаивающе.
- Самое главное правило, действующее для вас на всё время отбывания наказания. – Элт остановился и повернулся ко мне. – Обращаться с артефактами предельно осторожно, не создавая любых нештатных ситуаций. Если понимаете, что один не справляетесь, что-то не выходит, лучше попросите содействия архивистов и не вздумайте сами что-либо исправлять. Никому – вам в первую очередь самому – не хотелось бы, чтобы при неверном обращении с артефактом вы упали без сознания, поверженные магической мощью хранящихся здесь предметов.
Упал без сознания… сознания… Сознания...
Стоп. Назрел вопрос.
- Элт. Расскажите о Сознании, – выпалил я, боясь, как бы мысль не соскочила.
Перебирая в памяти слова Морсуса, сказанные им в день сражения, я начинаю фильтровать известные и неизвестные значения, что слышал тогда, даже находясь в глубоком шоке и чудовищном страхе. Уже в тот вечер меня зацепила фраза про Сознание, но потом то я забыл, то не вспомнил, то времени не было, то отвлекся на другое – так и не вызнал, что это. А теперь, кажется, передо мной – нужное волшебное существо, способное ответить на вопрос.
Если Элт и удивился, то было совсем не похоже, будто я сразил его наповал: не запнувшись, даже бровью не поведя, в следующую же секунду он, несколько понизив голос, спросил:
- Откуда вам известен этот термин?
- О нем говорил Морсус.
Элт вежливо взял меня под локоть и отвел к балкону. Раскрыв двери, он вошел на площадку и поманил меня за собой, закрывая створки. Балкон крытый, достаточно просторный, со скамейкой с мягкой обивкой. Я сложил на нее арбалет и тул.
- Что вы от него слышали? – без предисловий спросил Элт. (Странно, это я хотел задавать вопросы, а не наоборот.) – Это было тогда, во время схватки с ним?
- Да. Он сказал немногое. Говорил, что Жила и Сознание – это одно и то же. Что он там, в этом Сознании, был. Только это.
Элт замолчал и смотрел куда-то мимо меня, словно в пустоту.
- Элт?
Существо молча посмотрело на меня. Взгляд глубоко задумчив, даже обеспокоен.
- Тогда, получается, он действительно заключил сделку с Жилой, – едва слышно прошептал Элт.
- Милиан, Милиан Улло сказал то же самое, – подтвердил я кивком.
- Сознание – иной мир. Не параллельный, не потусторонний. Иной. Для простоты понимания при разговорах о нем принята упрощенная версия, что это действительно параллельный нашему мир, отзеркаленное пространство и искривленное под сильнейшим влиянием кого-то либо чего-то сверхсильного, – произнес Элт. – Сразу говорю, это не просто для обывательского осознания, не охватывается им. Это непросто даже для меня, казалось бы, порождения Жилы. В последнее время не скидывается со счетов теория, что Жила разумна, что она противостоит Провидению. Не хочу утверждать, что это правда или нечто близкое к ней, но… – Элт перевел дух, махнув ладонями, и произнес: – Когда Жила беснуется, магический эфир вступает в резонанс с ее же атомами, и открывается тот самый иной мир – Сознание, где всё может быть устроено абсолютно по-другому, где всё может быть подвластно даже не мощи чародейства, а силе одного только разума. Туда попадали, факт. Оттуда не возвращались. Если допустить, что Морсус не лгал и, побывав в Сознании, вернулся, это действительно прорыв. Ужасный. Но великий. Это говорит о том, что он и правда неимоверно силен. Поскольку, чтобы войти в мир Сознания, нужно как минимум быть безумцем и как максимум знать сложнейшие заклятия, в большинстве своем запрещенные, вплоть до призыва бессмертия. Этого достаточно для, грубо говоря, настроек своих чар таким образом, чтобы они тебя не разорвали, войдя в резонанс с силой Жилы, породившей и открывшей Сознание.
Молчание обрушилось со скоростью сверхзвукового каменного уступа. Аж сердце в груди упало и ноги ослабли. Я даже присел на скамью.
- Морсус ведь мог это сделать... Свитки. Которые он выкрал.
- Они были единственными историческими документами, что запечатаны вне архива и хранились тоже вне его.
«Как благоразумно со стороны предков нынешних граждан Изнанки!» – язвительно пронеслось в моих мыслях.
Вот как выходит. Всё чудовищно, сложно и чудовищно сложно.
- Давно вы это знаете? Про Сознание, резонанс?
- Всегда знал.
«Ну да. Конечно. Ты же ровесник животворящей природы волшебства...»
- Почему никому не говорите?
- Ограждаю магов от опасности. Наступит паника. Вы сами не хуже меня знаете, что может после разгореться и во что вылиться – при худшем варианте сценария.
- Почему сидите здесь? Что предпринимали, когда в разное время маги вскапывали Жилу? Ничего? Иначе в настоящем не было бы того, что произошло несколько месяцев назад – когда Морсус дорвался до Жилы и высвободил ее!
- Не хочу быть чудовищным мессией и проклинателем, коим меня обязательно назовут, яви я людям, что знаю. Это тот случай, когда молчание лучше горькой правды, поверьте.
Я обдумывал услышанное о Сознании. Думал о Морсусе. Что-то не сходилось. Меня глодали сомнения.
- Если допустить, что всё это правда, о Морсусе. Что он напитался Жилой, что он был в Сознании… Как маг, совершивший такое, непосильное обычному волшебнику, мог так просто пасть под заклятием уничтожения, выпущенным Улло?
Я просительно смотрел на Элта в надежде, что он даст мне четкий и ясный, правдивый ответ. Я верил, что он его знает. Я хотел верить, что достоин его знать.
- Пойдемте. В связи с нашим разговором кое-что покажу. Вы имеете право это видеть. Но пообещайте: без сопровождения вы один туда, где мы сейчас окажемся, не пойдете, ни под каким предлогом. И никому не расскажете, где были и что видели. Пока.
Элт был предельно серьезен: он будто принимал у меня присягу воина.
- Обещаю, – сглотнув, сказал я и поднялся, схватив тул и арбалет.
Молча мы вышли с балкона, молча зашли в лифт. Молча ступили на подземный этаж и направились не к многотысячным стеллажам, хранящим историю, а завернули за угол у регистрационной стойки. В стене, в некотором отдалении от зала старого хранилища, оказалась дверь, за ней – неглубокая лестница вниз. Элт за последние минуты не произнес ни слова, я тоже, лишь издавал своим оружием негромкий металлический стук. Элт будто из ниоткуда вынул ключ и провернул его в замке́, надавив на дверь, прошел вперед.
В неярко освещенной просторной комнате без окон, отчего-то напомнившей мне лабораторное пространство научно-исследовательских институтов, вдоль стен размещались пустующие полки. Лишь парочка из них, навесные, заставлены полупрозрачными резервуарами различных размеров с предметами внутри. Их было всего семь. Настенные светильники освещали закрытые в емкостях предметы. Я осматривался, стоя за спиной Элта, который застыл на пороге в дверном проеме.