Поскольку телевизора тут не имеется, земные устройства связи с моим миром здесь, в Изнанке, бессмысленны, время до отхода ко сну – пока веки сами не отяжелеют – провожу за внимательным чтением проспектов и журналов, тех, что выдал мне Элт. В нескольких новостных изданиях двухнедельной давности на первых полосах я нашел обширные репортажи, связанные с нашей с Милианом победой над Морсусом. Эмоциональные статьи в своем повествовании следовали от истоков злодеяний Морсуса, связанных с падением его давнего предка, упоминали о тяжелой битве за столицу десятилетней давности и переходили к моей персоне. У Милиана все издания взяли интервью и дословно поместили их на полосу. Мне было приятно читать о себе, как обо мне говорил мой Проводник: в его глазах я действовал смело, чувствуя внезапно проснувшийся долг перед Амарадом. Хотя, как мне самому помнится – и Милиан сам об этом прекрасно знал, ведь был единственным свидетелем, – никакой долг я не чувствовал и действовал не думаю, что смело. Тут больше страхом пахнет, страхом за свою жизнь, поэтому я и жахал во все стороны, лишь бы понимать, что еще не задет вражеской магией. Однако людям надо знать то, что они хотят слышать, и новостным корреспондентам надо поведать сенсацию, которую они хотят осветить. Были в газетах фотоснимки Морсуса – за неимением свежих напечатаны фото многолетней давности. Фотография Улло – явно новая, сняли во время записи интервью. И даже мой портрет: ни один изнаночный фотоаппарат меня ни при каких обстоятельствах в тот период не запечатлел и поэтому со слов был написан мой цветной карандашный портрет. Удивительно похоже! Вы́резал бы эти страницы и взял с собой в Москву, поместил бы в рамочку и повесил на стене в гостиной или в кабинете в театре. Но из Изнанки, известно, ничего в свой мир тащить нельзя.
Новый день приносил те же задачи, однако менял имена магов, с которыми я контактировал, и предмет исследования и занесения в картотеку. Новый вечер преподносил знакомство с арбалетом: понимая, что прицельно буду стрелять не сразу, я нехотя, но тренирую стойку, изучаю правильное и надежное положение локтей и кистей рук при натяжении механизма. Сделал свой первый выстрел. Поспешно. Дротик всадился мимо цели в стену до самых крыльев, так что достать я его не смог. Стрела жахнула в игровой манекен в район живота, хотя я целил в голову. С одной стороны, радует: когда (поправочка: если) буду стрелять в злоумышленника, промахнусь и попаду не туда, куда целил изначально, нанеся меньший вред – и если вообще попаду. С другой стороны: я промахнусь (или не выстрелю вовсе), тогда шлепнут меня – перспектива так себе, конечно.
Так вот день за днем: завтрак, работа в одном подразделении, обед, служба в новом зале, параллельно общение с магами, ужин, отработка стрельбы, свободное время, в том числе чтение журналов, зрительное исследование помещений архива, прогулка на улице, сон. Всё повторяется, но каждый день такое разное и кажущееся не монотонным, чего я боялся.
Единственно, что неизменно – мои мысли о семье и перстне Морсуса.
Подходил к концу четвертый день моего отбывания наказания. Я держался уверенно: ничего из переписываемых артефактов не разбил, регистрационные карты магов заполнял без ошибок. Работа не для музыканта, конечно, совершенно, но, благо, я обучаем и исполнителен: посади меня и объясни политику, так я могу помощником депутата Государственной Думы быть, легко.
Я готовился уйти на второй поздний ужин – время уже приближалось к девяти вечера, как ко мне подлетел Элт, ненадолго отлучавшийся из зала.
- Константин, никуда не торо́питесь? – Голос наигранно непринужденный. Значит, что-то сейчас проталкивать будет – знаю я такой тон.
- А какие-то предложения? – ответил я вопросом на вопрос.
- Ждем ведомственного сотрудника. По делу о Морсусе, – понизив голос, сказал Элт. – На снятие новых эфирных следов с перстня. Он не смог приехать днем, подъедет лишь через час. Оформите на входе? Весь отдел уже ушел, дежурных сегодня на стойке не будет. Один справитесь, думаю. Дверь к артефактам ближе ко времени я открою, после просто щеколду поверните.
- Я буду один? А кто-то еще из служащих, кто будет контролировать действия мага из ведомства? Вы, например?
- У меня, к сожалению, другие планы. Еще одного чародея поставить тоже не могу. Но я знаю этого пунира, он уже бывал. Ответственный и честный служащий, можете не беспокоиться.
Ну, собственно, задача легкая: проверь слепок артефакта мага, занеси в базу посещений, установи, за каким делом он приходил, а после с миром отпусти. Делов то!
Я согласно кивнул.
Спускаясь к назначенному времени, когда вскоре должен подъехать сотрудник власти, на нижний этаж хранилища, я захватил с собой арбалет, думая потом сразу же, не делая лишний крюк, отправиться хотя бы ненадолго в тренировочный зал. Спать не хотелось.
Пунир опаздывал. Почти четверть часа я просидел за регистрационной стойкой в гордом одиночестве, осматривая арбалет, перебирая бумажные документы и от нечего делать пересчитывая стеллажи и полки, которые только мог охватить мой взгляд в огромном архивном помещении. Спиной я чувствовал опасную комнату-хранилище и даже пару раз оглядывался в сторону ведущего туда коридора, допуская глупые мысли, которые рождаются только у детей,боящихся страшных сказок: вот сейчас из «ядерной» комнаты, неслышно шелестя одеждами, выйдет воскресший Морсус, нападет на меня со спины и свернет шею.
Наконец послышались бодрые шаги. Я подтянулся, сидя в кресле, и повернулся ко входу, надеясь увидеть того самого позднего посетителя, которого жду. Спустившимся на этаж оказался широкоплечий мужчина средних лет с аккуратными щетиной и усами, одетый в костюм магической исполнительной системы – китель с нашивками и шевронами и брюки с лампасами глубокого темно-лилового оттенка.
- Добрый вечер! Вы Константин. Наслышан о вас, знаю, – живо произнес пунир, останавливаясь перед входной группой и глядя на меня.
В поисках своего артефакта он похлопал себя по карманам. Я вежливо кивнул в знак приветствия, и пока думал, в каком ключе этот служащий обо мне наслышан – в хорошем, что я победил злого колдуна, или плохом, что я, известный на всю Изнанку инициированный, отбываю наказание, – пунир приложил кулон к считывателю на входе. Система приветственно пикнула – доступ был разрешен. Пунир шагнул ко мне, убирая кулон во внутренний карман. Я же уставился на экран, ожидая, когда система выгрузит данные о чародее. То, что сейчас происходило, мне не понравилось. Система, как мне объясняли, всегда обрабатывает связные данные и выдает результат не более трех секунд. Прошло уже десять.
Маги, работающие в хранилище, неукоснительно соблюдали инструкцию следующего содержания: когда личный артефакт посетителя на входе не срабатывал – плохо обрабатывался базой, не пропускал чародея, это был повод проверить волшебника по отдельной, особой, картотеке. Артефакты блокировали вход, если в отношении мага-посетителя имелось дело о привлечении его к ответственности за нарушение какого-либо закона Амарада без назначения ему наказания в виде ограничения или лишения свободы, или если маг объявлен в розыск на территории всего Континента – международный такой преступник. Но сейчас произошла совершенно странная история: пунир приложил кулон к входной группе, створки распахнулись, он прошел, пропущенный автоматикой, но система мага найти не могла.
Я заволновался. Входная карта базы не прогружалась. То есть чародей прошел-то прошел, но волшебная аппаратура не понимала, почему не может его найти ни в списке плохих парней, ни в списке разрешенных к свободному передвижению. Глюк? Или всё же стоит насторожиться, позвать Элта? А как я его позову? Я его внутреннего телефонного номера не знаю! И у меня нет артефакта, я не могу призвать хранителя маячком. И подняться в зал к нему я не могу: по инструкции служащим запрещено оставлять без внимания артефакты из «ядерной» комнаты, даже если на осмотр опасных предметов явились маги, которым в силу их служебного положения стоит неукоснительно и безоговорочно доверять.