— Я была одна. — Короткая пауза, глоток ночного воздуха, и она продолжила. — Я тайно покинула Лотал через несколько месяцев после смети Кэнана Джарруса.
Люк задумался, не сказала ли она это, чтобы вывести его из равновесия, но решил, что это не имеет значения.
— Ваши ожоги зажили?
Она фыркнула.
— Они так и не зажили, как вы можете видеть. Бакта была некачественной, необработанной, медицинские дроиды были древних моделей. Чудо, что я выжила.
— Подпольной медицине часто многого не хватает, — понял Люк. — Но, очевидно, вы более здоровы, чем кто-либо мог подумать, учитывая взрыв.
— Насколько я понимаю, — вздохнула Ринда, — меня отбросило взрывной волной. Моими худшими травмами были ожоги и шрапнель, но у меня довольно много синтетических костей и слишком много кожных имплантов, чтобы сосчитать. Несколько сдвигов и шурупов в суставах, сломанное бедро. — Она поморщилась. — Я была в коме около недели. Когда я очнулась, только один человек в медицинском центре догадался, кто я. Он поставил мне ультиматум — улетай на следующем шаттле или будешь передана повстанцам.
Теперь фыркнул Люк.
— Добрый.
— Очень, — сухо сказала она. — У меня было время, чтобы получить доступ к своим счетам, и больше ничего. — В её словах был намёк на сожаление, и Люк задумался о том, чего же она не сделала. — Я вспомнила об Ансионе — он упоминался в некоторых отчётах — и решила приехать сюда, чтобы выздороветь.
— И остались.
— Мне здесь нравится. Люди, как я уже сказала, не задают вопросов, а у меня было много лет, чтобы понять, где именно я чувствую себя как дома.
— Значит, пока вы не обосновались здесь, никаких кошмаров не было?
— Верно. — Её такие краткие ответы навевали мысли о допросе. Люк боролся с разочарованием. Ринда не хотела сообщать какую-либо важную информацию.
— Что вы можете вспомнить о кошмарах? Это просто чувства, образы или повторяющиеся сюжеты, которые вы переживаете?
— Люк… — Её глубокие синие глаза встретили его взгляд, словно прося забрать вопрос назад. Однако Люк выиграл это состязание в гляделки. Он не отступил. Несмотря на её сопротивление, надежда победила. И она снова заговорила — сдержанно монотонным голосом. — Всё перечисленное, я полагаю. Иногда я просыпаюсь с криком, в поту, сама не зная, почему. Впрочем, не всегда так драматично. Чаще всего это просто чувство… не то чтобы страха, просто грусти, неизбежного страдания, которое просто… — Она закрыла глаза, её голос дрожал. — …просто пронизывает всё. — Глубокий, хриплый вдох, и затем она снова открыла глаза. — Иногда мне очень реалистично снятся умирающие люди. Единственные, кто у меня был. Мои родители… Мои друзья… Я остаюсь одна.
Люк знал, что это было нелегко для неё, но, по крайней мере, она попыталась дать ему информацию. Он не мог винить её за попытку дистанцироваться эмоционально. Ринда не могла по-настоящему открыться ему, потенциальному врагу, но эта попытка многое рассказала ему о том, как е плохо.
— Вы тоже? Вам снится собственная смерть?
Она покачала головой.
— Редко. Недостаточно много, чтобы быть причиной или хотя бы показателем.
— Снится взрыв? Или то, что к нему привело?
— Никогда.
— Снится Траун?
Он не знал, почему спросил, но то, как дрогнуло её веко, ответило на его вопрос ещё до того, как она призналась.
— Мне снилась его смерть, — тихо ответила она. — Я видела, как это происходит. Много раз. Это… это чудовище, которому он доверил свою жизнь. Я читала официальные отчёты и, конечно же, галановости… — Её тон изменился, дав ему понять, что она думает об официальных отчётах. — Рукх всегда был подлым ублюдком, но…
Осознав свою аудиторию, Ринда быстро закрыла рот и скривилась. Она дала ему что-то — Люк точно не знал, что, но он чувствовал брешь в её броне, даже когда смотрел, как она пытается прийти в себя.
— В любом случае, да, иногда Траун. — Она улыбнулась со странным, вынужденным выражением, и улыбка эта не коснулась её глаз. — Счастливы?
— Это не допрос, Ринда, — сказал Люк, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и не вызывающе.
— Похоже на то, — проворчала она, но потом, казалось, смягчилась. — Я понимаю. Вы пытаетесь мне помочь. Почему-то.
— Вы попросили меня о помощи. В этом и есть вся причина. Это то, что делают джедаи.
— Тогда у вас нет выбора.
— Конечно, у меня есть выбор. У всех есть выбор.
Ринда посмотрела вниз, как будто жалея его.
— Ещё есть вопросы, джедай Люк, или осмотр моей психики на сегодня окончен?
Люк встал, подошёл ближе и сел у её ног. Она напряглась.
— Эти кошмары причиняют вам боль. И поэтому вы пришли ко мне. Делать вид, что это не так — это пустая трата и вашего, и моего времени, — сказал он. — Я не собираюсь давить на вас, но нам обоим было бы легче от вашей честности.
— Я отвечаю на ваши вопросы, — запротестовала она, всё сильнее волнуясь. Её голос стал выше, нижняя губа дрожала. — Я даже спросила, есть ли у вас ещё вопросы!
— Скажите мне, почему вам снятся плохие сны, Ринда.
Она была близка к тому, чтобы заплакать.
— Я не знаю.
— Вы хотите, чтобы они прекратились?
— Конечно.
— Когда вы в последний раз спали всю ночь?
— Я не помню.
— Больше года назад.
— Больше трёх.
Она отвечала быстро, затаив дыхание, как будто каждый раз надеялась не ответить. Люк продолжал, расспрашивая её о детстве, о родителях, обо всём, что только мог придумать, лишь бы она продолжала говорить. Она рассказала о своём взрослении на Лотале, о том, как империя украла шахту её семьи, над разработкой которой они так усердно трудились, о своём приходе к власти, и признала свои ужасные поступки, перемежающиеся с хорошими. Люк слышал незнакомые имена, пережил в её биографии огромное количество предательств и несправедливостей. Быстрый разговор продолжался, казалось, несколько часов, пока солнце не село и они оба не вымотались. Люк не чувствовал, что приближается к корню проблемы. Наиболее близкий случай, который он мог вспомнить, был на Хоте: один из пилотов Золотых своими кошмарами до смерти напугал эскадрилью.
Перед тем, как того мужчину отправили к психиатру, он сам пришёл к Люку, в слезах, умоляя помочь. Они снова и снова перебирали возможные пути лечения, но Люк в то время ещё не был джедаем и мало что знал. Он попытался мягко просканировать его Силой, но это дало обратный эффект. Пилот был в стрессе, депрессии и склонен к суициду, и его боль была невыносимой. Люк не мог с чистой совестью порекомендовать этого человека на службу, и в конце концов решил не вмешиваться ещё больше.
Ринда смотрела на него, тяжело дыша от волнения, и Люк понял, что потерял ход мыслей. Тем не менее, он больше не мог жаловаться на отсутствие информации. Она дала ему ограничение на вопросы о личных отношениях, но в остальном была откровенна и ответила на все его вопросы о своей истории, семье и имперском прошлом. Он сомневался, что сумел бы добиться от неё большего при помощи убеждения Силы — здесь не было никакого обмана, только мука её испытаний, постепенно перерастающая в безнадёжность. Случайная искра вдохновения потянула его вперёд за каждым вопросом.
— Вы одиноки?
— Да пошёл ты, Люк Скайуокер. — Она напряглась, а затем оттолкнула его, с ворчанием вставая. — Я достаточно долго развлекалась, пока ты жарил дерьмо банты.
— Я когда-то работал с пилотом…
— Этот разговор окончен. — Ринда сделала несколько надменное выражение лица, стряхивая грязь со своих штанов, а затем нырнула в свою палатку. — Если одиночество — лучшее, что ты можешь придумать, то неудивительно, что джедаи почти вымерли.
— Ринда, пожалуйста… — Он попытался снова, но палатка закрылась, и сразу после этого раздался свистящий звук защитной пломбы. Люк раздражённо выругался себе под нос, направляясь в свою палатку. Он даже не знал, во сколько она хочет продолжить путь. Поскольку он мог чувствовать её гнев из-за своей неэффективности, он всё больше винил себя. Возможно, было глупо пытаться помочь, но он не сдавался. Было ещё завтра и завтрашняя ночь.