Терранс Смит уже потерял контакт с тремя из одиннадцати космопланов, совершивших посадку. Что касается трех аппаратов, которые все еще находились в воздухе, то они в это время приближались к округам Кволлхейма. Спутники наблюдения не смогли предоставить достаточное количество данных о судьбе тех, кто не вышел на связь. Изображения, передаваемые ими из зон снижения, тотчас искажались. Ни один из космопланов не разбился, но о том, что произошло с ними после посадки, можно было только догадываться. Воодушевленный тем, что расчеты его тактической программы, согласно которым потери при первой высадке должны были составить сорок процентов, оказались ошибочными, Терранс Смит вышел на связь с тремя космопланами, которые летели в направлении Кволлхейма.
– Внесите поправку в расчеты зоны снижения, я хочу, чтобы высадка произошла не ближе ста пятидесяти километров от красного облака.
– Оно движется! – крикнул Оливер Левелин, когда Терранс получал подтверждение от пилотов.
– Что именно?
– Красное облако.
Терранс открыл канал связи с той частью процессора, которая производила корреляцию образов, передаваемых спутниками наблюдения. По краям красных полос вздымались кольца и завитки, словно солнечные протуберанцы, наружу выплескивались плоские струи длиной в несколько километров. На глазах рушилась сверхъестественная симметрия бархатистых облаков. Отблески света, который они отражали, беспорядочно метались из стороны в сторону, подобно каким-то огромным змеям.
– Оно знает, что мы здесь, – сказал Оливер Левелин. – Мы его потревожили.
В какой-то момент Терранс Смит даже подумал, что это массивное образование, состоящее из разветвлений облачных полос, представляет собой живой организм, живую сущность газового гиганта, которая, преодолев межпланетное пространство, перенеслась сюда со стороны Мурора. Черт возьми, эта штуковина явно напоминала завихрения штормового фронта, которые неделями упорно бьются друг с другом, переплетаясь и ударяясь среди кристаллов водорода и замороженного аммиака, образующих атмосферу газового гиганта.
«Что за нелепая мысль», – сказал он самому себе.
– Просто кто-то намеренно вызывает все эти явления. Возможно, это наш единственный шанс выяснить, каким образом они создали эту штуковину. Свяжитесь с капитанами черноястребов, мне нужно, чтобы каждый сенсор, которым мы располагаем, был направлен на это образование. Должно быть, там имеет место какой-то вид энергетической модуляции. Видимо, что-то регистрирует все изменения спектра, в котором мы находимся.
– Вы так в этом уверены? – едва слышно пробормотал Оливер Левелин. Он уже начинал жалеть о том, что согласился предоставить «Джемаль» в распоряжение Смита, и плевать надо было на незаконность отказа. Есть кое-что поважнее денег, например, его жизнь. С явной неохотой он стал передавать капитанам черноястребов новые распоряжения.
Тем временем был потерян контакт еще с двумя космопланами. Но трем аппаратам удалось без всяких происшествий высадить группы наемников, и они уже снова поднялись в воздух.
«Возможно, нам все же удастся выяснить, что происходит внизу», – с отчаянной решимостью подумал Терранс, когда жемчужно-белые точки космопланов, удалившись на безопасное расстояние, парили над запутанной сетью притоков.
Он наблюдал за тем, как над джунглями плыли отделившиеся от красного облака огромные, яростно кипящие потоки. Они были очень похожи на штормовые вихри. Навигационная графическая раскладка все еще показывала позиции космопланов на земле. Наиболее крупные потоки, направленные облаком, с математической точностью приближались к зонам посадки.
– Ну давайте же, – в отчаянии сжав зубы, подгонял он пилотов. – Поднимайтесь. Сматывайтесь оттуда.
– Согласно данным, передаваемым сенсорами, нет никаких энергетических возмущений, – сказал Оливер Левелин.
– Не может быть. Ведь потоки явно кем-то направлены. А как насчет сенсоров, которые использовали захватчики, чтобы выследить наши космопланы? Мы их уже обнаружили?
– Нет.
Еще пять космопланов, взмыв в небо, уносились подальше от цепких когтей красного облака. Два из них были как раз теми аппаратами, с которыми ранее был потерян контакт. Услышав, как по рядам солдат бригады, которая была размещена на борту «Джемаля», прокатились одобрительные крики, Терранс присоединил к ним и свой собственный взволнованный возглас.
Только теперь операция началась всерьез. Наземные разведгруппы скоро передадут им координаты целей. И они смогут приступить к нанесению ответных ударов.
Последние три космоплана совершили посадку в районе округов Кволлхейма. Одним из них был космоплан с борта «Леди Макбет».
Звездолет «Крестьянская месть» представлял собой стандартную пирамидальную конструкцию, внутри которой находились четыре капсулы жизнеобеспечения. Они имели сферическую форму и были разделены на три палубы. Капсулы имели достаточную вместимость, чтобы обеспечить вполне приемлемые условия жизни для экипажа из шести человек. Кроме того, на борту можно было разместить пятнадцать пассажиров, которые совершали бы полет практически в условиях полного комфорта. Так что ни один из шести наемников, которых они везли на Лалонд, не жаловался. Стены жилых кают, как и стены других помещений корабля, были раздвижными, что предоставляло достаточно широкие возможности для улучшения, обновления или полного изменения их конфигурации.
Нырнув в верхний люк палубы отдыха, Эрик Такрар и Бев Леннон попали в зал, расположенный как раз над ангаром космоплана. Все поверхности здесь были покрыты тонким слоем серо-зеленой пены. На равном расстоянии друг от друга размещались липкие гравитационные коврики, хотя большинство из них уже утратило свои свойства. Вся мебель была сделана из легкого композита и аккуратно убиралась в ниши, открывая пол, украшенный замысловатой мозаикой квадратов, шестиугольников и кругов. В стены были вмонтированы многочисленные шкафчики, однообразные ряды которых иногда нарушали люки в жилые каюты, красные панели контейнеров с аварийным оборудованием и встроенные блоки аудио-видеоплейеров с проекционными стойками. В воздухе стоял запах влажной растительности. Сейчас здесь были включены лишь две световые полосы. В воздухе парило несколько фиолетовых пищевых оберток, сделанных из фольги и похожих на каких-то водоплавающих тварей. Едва уловимый поток воздуха прижал пару таких оберток к вентиляционным решеткам, расположенным на потолке. Лениво вращался черный информационный диск. Все это вместе придавало залу какой-то заброшенный вид.
Эрик небрежно похлопал рукой по покрытому пластиком трапу, который, начинаясь у палубного люка, под углом уходил к потолку. Нейронные процессоры сообщили ему о том, что Андре Дюшамп открывает прямой канал связи.
– Сейчас он производит стыковку, – сообщил капитан, – или по крайней мере пытается это сделать.
– Как линия связи с ним? Вы можете увидеть что-нибудь внутри космоплана?
– Ничего не вижу. Скорость передачи информации по-прежнему составляет лишь три процента от нормы, что, впрочем, вполне достаточно для корректировки стыковочных операций. Процессоры, должно быть, весьма серьезно повреждены.
Оглянувшись назад, Эрик увидел, как Бев пожал плечами. Они оба были вооружены: Бев нервным парализатором, а Эрик лазерным пистолетом, которым, как он очень надеялся, ему не придется воспользоваться.
Вынырнув из верхних слоев атмосферы, космоплан вновь установил контакт, посылая слабые сигналы своим поврежденным резервным передатчиком. Брендон сообщил, что аппарат испытал на себе мощное воздействие электронного оружия противника, в результате которого были серьезно повреждены бортовые процессоры. Они не могли не поверить ему, поскольку мощности передатчика едва хватило на то, чтобы отправить его сообщение. Полноценного канала связи, с помощью которого можно было бы выявить повреждения бортовой электроники, больше не существовало.