Когда Кира, Росс, Энид и Клаус применяли свою мощь, расширялись трещины, сквозь которые проникали большие порции боли.
– Он мой, – вызывающе объявил Дариат. – Он приготовлен для меня. Он принадлежит мне.
– Нет, мой.
– Мой.
– Мой.
– Мой! – вопили духи.
– Кира, Росс, помогите мне вернуться, – он знал, что не смог бы остаться здесь, в этой холодной, тихой темноте, вдали от вселенной заново рождавшихся. Туда ушла Анастасия, и там они снова встретятся. Задержаться здесь, где не было ничего, кроме воспоминаний о вчерашних мечтах, было бы просто безумием. Анастасия оказалась настолько храброй, что рискнула пойти дальше. Он мог бы последовать за ней, хотя и не был достоин ее.
– Прекратите, умоляю вас, – взывал Хорган, – спасите меня.
Однородность, в которой был подвешен Дариат, стала деформироваться. Появилась плотная узкая труба, напоминающая воронку циклона, которая ведет в бездонные, неизведанные глубины газового гиганта. В нее загнали духов, а вместе с ними и Дариата. Его очень сильно прижало к...
Плохо вымощенная улица с домами по обеим сторонам. Шел проливной дождь. Его босые ноги окоченели от холода. В воздухе пахло гарью. Ветер прижимал к земле клубы дыма, поднимавшегося из дымоходов. Рваное пальто насквозь вымокло. Кашель становился все более мучительным. Впалая грудь содрогалась при каждом вздохе. Мама лишь печально улыбалась, когда он рассказывал ей, как у него все болит изнутри.
Сбоку доносилось сопение его маленькой сестры. Ее личико едва выглядывало из-под шерстяного капора и поднятого воротника пальто. Он держал ее за руку, так как иначе она бы просто упала. Девчушка была совсем хилой и выглядела еще хуже, чем он. А ведь зима еще только начиналась. Им никогда не хватало мясной похлебки, а то, что перепадало, состояло в основном из овощей. Но этим не насытишь желудок. А вот в лавках полно мяса.
Вместе с ними шли горожане, которых собирал на службу неумолчный перезвон церковного колокола. Деревянные башмаки его сестренки уныло стучали по мостовой. В них было полно воды, из-за которой так опухли ее маленькие белые ножки и обострились язвы.
Отработав на полях сквайра, папа получил хорошую оплату. Но у него никогда не оставалось лишних денег, которые можно было бы потратить на еду.
В свободной руке он сжимал истершийся пенни с профилем королевы Виктории. Он нес его улыбающемуся, тепло одетому пастору.
Похоже, это было не совсем справедливо.
«Пожалуйста», – взмолился Хорган, на этот раз уже не так громко. Боль мешала ему сосредоточиться.
Дариат метнулся к парню. «Я помогу, я помогу», – лгал он. В дальнем конце туннеля появился свет. Он полыхал, перемещался и сверкал подобно солнечному свету, пробивающемуся сквозь запыленное стекло церкви. Но другие духи тоже обещали парню спасение.
Холод пронизывал весь этот мир. Такого понятия, как тепло, просто не существовало. Оно отсутствовало даже под его жесткими и вонючими меховыми шкурами. Под лучами солнца ослепительно сверкнула серебристая ледяная стена. Его соплеменники, рассеявшиеся по травянистой равнине, пробирались через грязные лужи, заполненные ледяным месивом. Впереди, в зарослях высокой травы, что-то мелькнуло – это был мамонт.
– Ну давай, Дариат, – позвал его Росс Нэш.
Когда энергетические импульсы наткнулись на Дариата, он почувствовал, что его мысли приобрели форму и стали тверже. От этого прикосновения он стал сильнее, приобрел вес и объем. Опередив других духов, он ликовал, мысленно празднуя победу. Они выли и бранились, видя, что он уходит все дальше и дальше. Быстрее внутрь!
Его обрадовала даже беспросветная мгла.
Из глаз брызнули слезы радости. Боль казалась наслаждением, так как она была реальной. Он застонал, увидев раны на своем худощавом теле и испытывая странное ощущение того, что его кожу отмывают какой-то сухой жидкостью. Она текла туда, куда ее направлял его мозг. Он напряг волю и увидел, что рваные раны затягиваются. Получилось!
«О, моя дорогая Анастасия, ты во всем была права. А я всегда в глубине души сомневался. Что же я наделал?»
Кира презрительно улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
– Теперь ты забудешь о своем жалком стремлении отомстить Рубре и будешь работать с нами. Используя твои ментальные способности, мы захватим черноястребы «Магелланик ИТГ» и сможем захватить другие звездные системы. Потому что если мы сейчас проиграем, то вернемся в потусторонний мир и лишимся свободы. Ты находился там всего пятнадцать секунд. В следующий раз ты останешься там навсегда.
Иона проснулась. Ее тело еще дремало, но она уже открыла глаза. В ее сознании хаотично возникали образы, передаваемые восприятием обиталища. Она снова видела свои любимые уголки парковой зоны, наблюдала за жителями обиталища, которые в столь ранний час либо спали, либо еще развлекались, либо уже возвращались домой. Малолетние дети уже проснулись, а зевающие служащие пришли в рестораны, где их ждал завтрак. Звездолеты, хотя и не так часто как днем, прибывали в космопорт и покидали его. Из Кольца Руин, по переходным орбитам Хофмана, медленно поднималась пара непривычного вида шарообразных кораблей-мусорщиков, которые, судя по всему, шли на сближение с обиталищем. На фоне звездного неба была видна уже почти вся сфера Мирчуско с ее желтоватыми вихревыми полосами. Уже можно было различить пять из семи спутников Мирчуско. Их тусклые полумесяцы растянулись по плоскости кольца.
Далеко внутри газовой полосы Кольца Руин два десятка черноястребов неслись к экватору газового гиганта, чтобы там произвести спаривание. Три яйца уже были сброшены в толстые внутренние кольца Мирчуско. Она видела, как им помогали черноястребы, и чувствовала их страх и любопытство. Их умирающий родитель мчался вперед, излучая эмоции возвышенного удовлетворения.
«Жизнь продолжается, – подумала Иона, – даже в столь ужасные времена как сейчас».
Нервные окончания, пронизавшие дом у озера, предупредили ее о том, что к спальне приближается Доминика. Отключившись от восприятия обиталища, она открыла глаза. Рядом с ней на мягком как мех воздушном матрасе лежал Клемент. Его глаза были плотно закрыты, а из открытого рта раздавалось тихое похрапывание.
Иона с нежностью вспомнила эту ночь. Он был хорошим любовником, энергичным и умелым, правда, немного эгоистичным – но это обычное дело в его возрасте. Но при всем удовольствии, которое она получила, он не шел ни в какое сравнение с Джошуа.
Мембрана двери открылась, пропустив Доминику внутрь. На ней было короткое фиолетовое платье, а в руках она держала поднос.
– Ну, как там мой маленький братец? – она искоса посмотрела на два нагих тела. Иона рассмеялась.
– Он вырос большой и сильный.
– Неужели? Тебе бы следовало разрешить кровосмешение, во всяком случае, для меня.
– Обратись с этим к епископу. Я занимаюсь лишь гражданской и финансовой юрисдикцией. Все, что касается вопросов морали, находится в сфере его компетенции.
– Позавтракаем? – предложила Доминика, усевшись на край кровати. – У меня есть сок, бутерброды, кофе и кусочки квантата.
– Ты пробудила во мне аппетит, – Иона растолкала спящего Клемента и приказала окну стать прозрачным. Стекло тотчас утратило коричневый оттенок, и за окном снова можно было увидеть спокойную гладь озера, лежавшего у подножия утеса. Осевая труба, которая освещала интерьер Транквиллити, только начинала флюоресцировать и сейчас отбрасывала лучи оранжевого спектра.
– Что-нибудь слышно о Латоне? – поинтересовалась Доминика. Скрестив ноги, она сидела напротив Ионы и Клемента, разливая сок и передавая бутерброды.
– Ничего нового к тем сведениям, что вчера доставил космоястреб флота, – ответила Иона. Это была одна из причин, по которым она вступила в связь с Клементом, ей захотелось тепла физической близости, ей нужно было почувствовать, что ее кто-то желает. Получив доступ к секретному докладу флота Конфедерации, Иона рассмотрела информацию об энергетическом вирусе. По мере ознакомления с этими сведениями она испытывала все большее беспокойство.