– Так оно и есть. Собрав воедино все сенсорные данные корабля леймилов, мы самым тщательным образом рассчитали местоположение звезды и планеты. В результате мы пришли к однозначному выводу, что она находилась именно в этой звездной системе. Орбита планеты, на которой зародилась цивилизация леймилов, проходила в тридцати пяти миллионах километров от этой звезды. Таким образом, она находилась практически ровно посередине между Джайресолом и Богеролом, – на его лице появилось выражение обиды. – А я вот ухлопал тридцать лет своей жизни, рассматривая звезды такого же спектра, как эта. Она ведь все это время была у меня под самым носом. Боже, сколько времени потрачено понапрасну! Теперь я снова оказался на самом острие астрофизики и вновь не имею права на ошибку. Теперь я пытаюсь найти причины исчезновения планеты... ну и дела!
– Ну хорошо, – сказала Иона, заставив себя успокоиться, – так куда же она делась? Была уничтожена? Но между Джайресолом и Богеролом нет пояса астероидов. Насколько мне известно, там нет даже пылевого пояса.
– Нет ни единого свидетельства того, что было проведено хоть сколько-нибудь серьезное исследование межпланетного пространства данной звездной системы, – ответил Кемпстер. – Я наводил справки в нашей библиотеке. Но даже предположив, что планета была в буквальном смысле стерта в пыль, следует иметь в виду, что за каких-нибудь несколько столетий солнечный ветер унес бы большую часть пылевых частиц за пределы нашей галактики.
– А что, исследования помогли бы? – спросила она.
– Они могли бы подтвердить пылевую гипотезу, если бы плотность межпланетной пыли превышала бы обычную норму. Но все зависело бы от того, когда была уничтожена планета.
– Две тысячи шестьсот лет назад она еще была здесь, – сказал Ренато Велла. – Об этом говорят данные анализа местоположения планет, зафиксированного в момент записи воспоминаний. Но если нам нужно найти доказательства пылевой гипотезы, то думаю, что для этого лучше всего исследовать образцы поверхности Богерола и спутников газового гиганта.
– Отличная идея, молодчина, – похвалил Кемпстер, похлопывая своего молодого помощника по плечу. – Если эта волна пыли унеслась за пределы звездного скопления, то она должна была оставить следы на всех безвоздушных телах нашей системы, точно так же как слои осадков, обнаруженные в планетарной коре, оставляют следы различных геологических эпох. Если бы нам удалось их найти, то помимо прочего мы бы определили, когда именно планета была уничтожена.
– Не думаю, что она была стерта в пыль, – заметил Ренато Велла.
– Почему? – спросила Иона.
– Эта идея не нова, – ответил он с готовностью. – Найдется не так уж много других объяснений бесследного исчезновения крупной массы. Но это чисто теоретическое решение. С практической же точки зрения, энергия, необходимая для того чтобы до такой степени разрушить целую планету, на несколько порядков превышает мощность любых средств разрушения, которые могла бы применить Конфедерация. Не забывайте, что даже наши запрещенные противопланетные бомбы с антивеществом не в состоянии причинить вред или уничтожить массу планеты земного типа. Они лишь разрушают и загрязняют биосферу. Так что взрыв такой бомбы или даже множества таких бомб не приведет к желаемому результату. В лучшем случае планета расколется на фрагменты, по размерам сопоставимые с астероидами. Чтобы превратить планету в пыль, а еще лучше в пар, необходимо применение какого-то вида разрушительного атомного оружия, возможно, даже подпитанного энергией звезды. Я просто ума не приложу, откуда еще можно получить энергию такой разрушительной мощности. Возможно, путем искусственно вызванной цепной реакции расщепления атомных ядер.
– Превосходная беседа на тему воздействие энергии на массу, – пробормотал Кемпстер, нахмурив брови. – Теперь у нас есть гипотеза.
– Но почему тот же самый метод не был применен и в отношении обиталищ леймилов? – спросил Ренато Велла, обостряя затронутую им тему. – Если имелось оружие, которым можно было уничтожить планету, не оставив от нее никаких следов, то зачем понадобилось оставлять руины обиталищ, которые мы обнаружили?
– Вот-вот, на самом деле, зачем? – поддержал его Кемпстер. – Отличный вопрос, парень. Молодец, ты хорошо мыслишь.
Его помощник засиял.
– Мы до сих пор считаем, что обиталища сами себя уничтожили, – вступил в беседу Паркер Хиггенс. – Даже сейчас это не противоречит тому, что мы узнали, – он с явным беспокойством посмотрел на Иону. – Я думаю, что воспоминания, возможно, еще покажут самое начало разрушения планеты. Когда корабль покидал орбиту, на поверхности планеты явно имел место какой-то конфликт.
– Вы все ошибаетесь, рассматривая эту проблему с чисто физической стороны, – сказала Лиерия. – Давайте посмотрим, что нам сейчас известно. Доказано, что когда обиталища были разрушены, планета все еще существовала. У существа, к памяти которого мы получили доступ, вызывают беспокойство изменения нарушающие гармонию жизни, причем эти изменения распространяются по всему континенту. Это некие очень серьезные метафизические преобразования, которые ставят под угрозу ни больше ни меньше как расовую ориентацию леймилов. Директор Паркер Хиггенс прав – эти события нельзя считать простым совпадением.
Иона обвела взглядом группу ученых. Судя по их виду, никто из них не испытывал желания противоречить киинту.
– Я думаю, что мне лучше самой ознакомиться с этими воспоминаниями, – сказала она, усаживаясь в кресло рядом с Маландрой Саркер.
– Показывайте.
Как и прежде, поверх ее собственного тела появилось тело леймила, причем на этот раз внешняя оболочка оказалась вполне удобной. Качество записи было намного выше, чем прежде. Оски Катсура и ее группа провели многие часы, колдуя над процессорами и программами, необходимыми для расшифровки хранившейся информации. Теперь почти не было видно черных пятнышек, которые появлялись во время сбоев передачи некоторых данных. Поудобнее устроившись в своем кресле, Иона приготовилась к путешествию в заинтриговавший ее мир ощущений чуждого существа.
Этот леймил был шкипером, которому, как и его сородичам по клану, было назначено всю свою жизнь пересекать мертвое пространство, разделявшее созвездие, в котором находилось космическое древо и Юнимерон, который был главным хозяином жизни. Он висел в самой сердцевине центрального яйцевидного отсека жизнеобеспечения. Привод корабля был готов к полету. Здесь не было ничего даже отдаленно напоминающего палубы и механизмы человеческих кораблей, в том числе даже космоястребов. Под защитой металлической скорлупы находилось биологическое гнездо-матка – выращенные в древесине медовые соты с камерами и мешками, в которых путешественники находились во время полета. Все это напоминало какой-то экзотический грот, полностью состоящий из органики. Камеры, похожие на удлиненные пузыри в густой пене, совершенно бессистемно группировались друг с другом. Их стены имели фактуру плотной резины и были усыпаны многочисленными оспинами небольших отверстий, предназначенных для копыт леймилов. Эти отверстия излучали приятное зеленое сияние. Органы, которые поддерживали атмосферу и перерабатывали пищу, были заключены в специальные утолщения.
Для человеческого восприятия Ионы было несколько странно, что здесь повсюду доминировал только зеленый цвет. Изогнутые трубчатые опоры окружали тело леймила, сверкая там, где они соприкасались со стенами камеры. Три копыта шкипера уже были вставлены в отверстия, а его ягодицы покоились на вогнутом сиденье высокого грибовидного табурета. Его руки лежали на узловатых выпячиваниях. В нескольких сантиметрах от его рта висел сосок, похожий на сталактит. Такое расположение было надежным и чрезвычайно удобным: достигнув зрелости, гнездо-матка стала безупречно совместимой с телом шкипера. Переплетаясь, все три его головы сделали медленное круговое движение, посмотрев на непрозрачные панели управления, которые появились из стены, раздувшись словно пузыри. Иона обнаружила, что ей трудно различить, где начинается пластик и кончаются живые клетки. Соединения органики с неорганикой не имели швов, хотя фактически гнездо-матка выращивала механизмы. Установленные группой линзы, действуя подобно человеческим аудио-видеопроекторам, передали изображения каких-то странных графиков.