Могу сказать, что проблемы бывают разные, причем бывают и полярные: приятные и неприятные. Приятные проблемы еще можно как-то терпеть, а неприятные спустя какое-то время уже не столько беспокоят, сколько надоедают и бесят своим присутствием. С этой точки зрения проблемы выбора не исключение. Дилемма между карьерой и любовью, какой бы тяжелой она не была, все-таки больше приятна, хотя бы потому, что можно попытаться найти третье решение, компромисс… А вот раздирающий вопрос «пойти или не пойти смотреть на Мигеля», учитывая одинаковый исход дела в любом случае, хочется побыстрее от себя отодвинуть, переложить на кого-нибудь – и не думать больше ни о нем, ни об его разгадке. Я уже не помню, как скоро я отупела, но решить ничего не решила и положилась на самого крайнего – на судьбу, на обстоятельства. На моих глазах разворачивается следующая длинная-предлинная картина: из пункта А и пункта В выходят одновременно два поезда (условно Мигель и Скутер). Кто приедет на мою станцию раньше – неизвестно. И только сердце колотится все глуше, представляя, как они двигаются навстречу друг другу и уже почти не избегают столкновения… Если оба мероприятия назначат на один день, мне придется слушать Скутера, потому что все наши идут на концерт – и просто некому будет выносить меня с чемпионата парных танцев… И вообще – когда это еще будет! Главное, что сегодня утром все сложится хорошо, и завтра можно проснуться спокойной. И есть шанс дожить до конца недели. А может быть, я и не узнаю, когда состоится чемпионат. Некогда мне узнавать!
Шли дни за днями. Друзья купили билеты на концерт – четыре штуки… А я, пока суд да дело, принялась играть в теннис.
10. С самого детства ничто так не давило на меня, как общество, его мнение и присутствие, его лица, его инстинкт всюду толпиться и одинаково протестовать и против сильных, и против слабых. Мне казалось, что каждая моя неудача множилась в их глазах, становилась огромной и осмеянной – я почему-то считала, будто всем есть какое-то дело до моих трудностей. И при этом они меня совсем не видели… или не хотели замечать, что еще хуже. Но когда они делали вид, что споткнулись об меня – сами только больше мешались под ногами… Чем-то они были горды – да только чем? Я не поняла. Я только смеялась над ними… смеялась сквозь слезы. Моя избранность служила самой себе, она выбрала свою индивидуальность не оружием отпора, а средством невооруженного отступления в невоенное время, то есть ограниченности и процветания в собственных приделах. Мне пришлось идти общепринятыми путями (или, по крайней мере, исторически принятыми), но успеха я добилась только там, где каждому предоставлялся отдельный участок дорожки и личная ответственность за скорость продвижения. А на волейбольном поле все эти люди, «эти дети» набрасывались с упреками, что я слишком часто пропускаю мячи. Они так кричали, так проклинали меня за мои ошибки, как даже я сама себя никогда не кляла, хотя собственные оплошности всегда обходятся человеку дороже. Одноклассники думали, что я им мешаю, а на самом деле – они мне все портили! Я бы ушла – но не могла же я играть одна. Потом мне выбило суставы больших пальцев… Довольно грустная история! Я ходила с завязанными руками, а некоторые распускали слухи о моем притворстве. Ноэль, наверное, все это слышал и считал меня законченной неудачницей… С тех пор в повторяющихся снах часто появляются разноцветный зал, солнце сквозь продолговатые окна и волейбол, историю которого не удалось мне украсить своим достойным именем. Может быть, мой брат, – драгоценный близнец, – лучше бы справился с этим делом. И я мечтала, что вот-вот он войдет и покажет всем настоящую игру… Как мне тогда не хватало парня рядом с собой и внутри себя! А тренер говорил мне сойти с поля и посидеть на лавочке – и я сидела, теребила на коленях ткань спортивных штанов, а в своих глазах даже без зеркала видела затравленную бесконечную обиду…
На улицах я пытала счастье в бадминтоне. Шумное общество сокращалось до одного-единственного партнера, а шарик был такой маленький… Казалось, эта игра больше для души, чем для видимости, но даже от лучших друзей выслушивала я всплески раздражения:
– Что ты за человек? Почему ты все время мажешь? С тобой не играешь, а стоишь…