– Я просто помечтаю… – продолжает она покорно шептать.
– И замечтаешься… Посмотри на меня, Энджи, я тебе живая натура! Ты видишь, что со мной сталось? И в каком болоте мои мечты? Мне тоже было хорошо первый месяц… Но ты знаешь все лучше меня, потому что я часто была в полном беспамятстве. Зачем же с тобой происходит то же, что со мной? Это абсурд! Мы друг для друга станем насмешками… – несчастные подружки, влюбленные в звезд! А надо мной судьба даже вдвойне посмеялась. Потому что твой Джордан – блондин… Так и хочется воскликнуть: «О боже, как все это понимать?!»
– Я разделю твою участь, Шатти…
– Самое ужасное, что ты начинаешь зависеть от меня и делаешь все, как я – даже бессознательно. Может быть, и нашу любовь именно я вбила тебе в голову?
Но я не дала ей возможности ответить – зачем мне ее надуманные ответы: теперь это только богу известно! Я перевернулась на кровати, рядом с ней, гладила ее руки и снова принялась твердить:
– Твоя любовь опровергает мою, лишает ее единичности, возможности сбыться. Получается, что все фанатки влюбляются в своих кумиров…
– Но я ведь не собираюсь любить его – как поклонница. Неужели ты не веришь в мою искренность так, как в свою? Мы, наоборот, должны увериться в наших чувствах, потому что нас уже двое. Значит, настоящая любовь к звездам действительно бывает.
– Не знаю, что и думать, Энджи… А может быть, мы и в самом деле гомосексуалисты? Мы словно намеренно влюбляемся в мужчин, которые не могут быть с нами. Как будто оправдываем одной невозможностью другую, даже не оправдываем, а прикрываем… Возможно, это мы в принципе не можем быть с ними? Чего тогда стоят наши мечты о них?
Нет, она не знает… Вот жизнь – нарочно не придумаешь!.. Как бы ни было тяжело, сюда же лезут ещё пороки… Я просто страшный эгоист, хотя и твержу всегда, что не против ее отношений с парнями. Теперь ничего нельзя будет рассказать ей без того, чтобы она в ответ на мое нытье не повторяла: «И у меня… И я тоже…» Меня совсем не утешат ее страдания – но придется говорить о каком-то Джордане, успокаивать ее… Какой, спрашивается, из меня утешитель! А может быть, ей уже надоел Мигель, и она в отместку мне придумала этого Джордана? Но если это и так, она потом поверит, что на самом деле его любит… Анна не умеет нарочно лицемерить. По-моему, мы обе стали жертвами взаимной преданности и доверия. Раньше хоть она меня как-то поддерживала, отвлекала на себя – а что будет теперь? Сплошное беспросветное болото в нашей жизни.
12. В воскресенье я проснулась с непонятным, но подозрительным ощущением в горле. Оно словно распухало изнутри и хотя не болело, но всю меня и мою душу наполняло мукой, близкой к содроганию: я подозревала у себя инфекцию. Накануне на нашем потоке разразилась эпидемия свинки, и в пятницу нам всем поставили прививки. Но я могла уже заразиться!.. Целый день я ныла и ходила из угла в угол. Время тянулось медленно, в груди была сушь, глаза слезились, музыка резала уши, меня немного морозило и тянуло в сон, несмотря на то, что я встала в двенадцатом часу. От страха у меня пропал аппетит; жевала только сухое печенье Зака, а потом вдруг стало противно и тяжело в желудке. Надо было выпить хоть горячей воды, но меня затошнило от ее тупого вкуса. Вспомнилось почему-то, что в блокаду люди пухли от кипятка. Никаких медицинских средств от свинки я не знала, поэтому и не принимала, а все маялась дурью дома и чего-то ждала – то ли облегчения, то ли обострения. К вечеру мне показалось, будто я заплываю жаром… Анна сказала, что это может быть реакция на прививку, но я ощущала себя больной и разбитой, во мне было полно неприятных симптомов, которые вызывали злость и протест, но не против самих себя, а против здоровой действительности и некстати яркого солнца. хотелось куда-нибудь провалиться…, но неспокойный сон принялся ночью саднить голову, нагонял массу бреда, я тонула, не забывалась – и все время ощупывала горло, грела дыханием край одеяла, прикладывала к нему…