Да я уйду, и мне плевать,
Ты знаешь где, меня искать.
В квартале красных фонарей,
Я смогу тебя забыть быстрей, это дело двух ночей.
Но хватит врать и все время хитрить.
Здесь все за деньги несложно купить!
Какая грязь, какая власть,
И как приятно в эту грязь упасть.
Послать к Дискорду манеры и контроль,
Сорвать все маски и быть просто собой…
Голос грифона разливался по всему залу, пробираясь в самые отдаленные уголки, а ритм музыки отдавался в самих душах слушателей.
Вокруг, живой товар,
В сердцах мороз, в глазах пожар.
Я выбрал ту, что ярче всех,
Мой маневр имел большой успех, в залах сладостных утех.
Она молчит, она не пьет,
Не теребит, не пристает,
Она послушна и умна,
Все умеет что уметь должна, счет оплачен мой сполна.
Но хватит врать и все время хитрить.
Здесь все за деньги несложно купить!
Какая грязь, какая власть,
И как приятно в эту грязь упасть.
Послать к Дискорду манеры и контроль,
Сорвать все маски и быть просто собой…
И не стоять за ценой.
(Ария).
После второго куплета, припев в пол голоса напевало больше половины слушателей, среди которых были и совсем молодые грифоны, и уже состоявшиеся хищники являющиеся главами собственных кланов. Атмосфера расслабленности, безопасности и почти полной вседозволенности, затягивала разумных словно трясина, которой совершенно не хочется сопротивляться.
Группа вновь прибывших вскоре присоединилась к одной из крупных компаний, отмечающих какой-то малозначительный праздник, название которого уже не помнил ни один из участников. И снова алкоголь полился рекой, дымили курительные травы, смеялись и прижимались к клиентам распутные кобылы и грифонши…
…коридор ведущий в кабинет хозяина «гнезда пороков», был укреплен нетолько балками, но и магией. Три поста охраны, тщательно проверяли всех посетителей, за исключением лишь ночной пегаски, являющейся заместительницей и «правым копытом» Голдена Руно.
Черный грифон, несколько минут назад закончивший свое выступление, торопливо шел за перепончатокрылой пони, стараясь не отставать ни на шаг. Раньше ему не доводилось бывать в этой части пещер, а потому голова сама собой крутилась из стороны в сторону, в попытке разглядеть как можно больше.
От основного туннеля, стены которого были обшиты деревянными панелями и завешаны гобеленами, справа и слева отходили проходы в богато обставленные комнаты, часть из которых предназначалась для комфортного проживания, некоторые служили складами и кабинетами секретарей, а на нескольких дверях висели значки обозначающие кухню или ванную. Ровный каменный пол был застелен толстым мягким ковром, благодаря которому заглушался стук копыт пони, да и создавалось ощущение почти домашнего уюта.
На потолке, на равных расстояниях друг от друга, крепились металлические «бутоны», лепестки которых сверкали зеркальной гладкостью а в середины были вставлены магические светильники. Стоящие в нишах кадки с кустами цветов, вызывали недоумение, но при этом прекрасно вписывались в обстановку.
Наконец Вира дошла до тяжелой деревянной двери, находящейся в дальнем конце туннеля. Постучав по створке, она не дожидаясь разрешения распахнула проход и вошла в личный кабинет своего хозяина. Грифону, чувствующему себя все более неуютно, не оставалось ничего иного, кроме как последовать за проводницей, спиной ощущая взгляды охранников.
В помещении царил полумрак, разгоняемый только светильниками расположенными над цветочными горшками, стоящими в четырех углах. Напротив входной двери, ближе к дальней стене, разместился массивный письменный стол, позади которого красовалось глубокое мягкое кресло обшитое черным бархатом. На стенах справа и слева, висели картины, изображающие закат и рассвет, над спинкой кресла был повешен золотой диск, разделенный пополам черной чертой.
- я его привела. – Подала голос ночная пегаска, чем заставила своего спутника вздрогнуть.
- благодарю. – Прозвучал в ответ низкий гулкий голос, в котором ощущалась невероятная внутренняя сила, до поры сдерживаемая но готовая обрушиться на любого, кто только посмеет вызвать недовольство хозяина. – Оставь нас.
Вира безропотно подчинилась, не забыв закрыть за собой дверь, в результате чего крылатый хищник остался один на один с единорогом, чья шерсть отливала тусклым золотом. Хозяин кабинета, неподвижно сидя в своем кресле, казалось погружен в какие-то размышления, а из-за того что его глаза были закрыты, можно было подумать что он вообще спит.
- присаживайся. – Велел Голден Руно, жестом левой передней ноги безошибочно указав на низкий пуфик, который скорее подходил для пони, нежели для грифона. – Желаешь чего ни будь: вина, сигару?
Голос звучал негромко, но это не могло скрыть его силу, так же как расстояние не способно заглушить раскаты грома надвигающейся бури.
- нет… спасибо. – Удивляясь собственной нервозности, крылатый хищник опустился на предложенное ему сидение и стал ждать продолжения разговора, гадая о причинах этой встречи.
- хм… а на сцене ты казался смелее. – Единорог улыбнулся уголками губ, а затем спросил. – Скажи, у тебя есть мечта… цель, ради достижения которой, можно положить всю свою жизнь, не считаясь с потерями и трудностями?
«к чему это он?».
- нет… наверное. – Ответ прозвучал как-то сконфужено, так что грифон сам на себя разозлился за неуверенность.
- да? – Голден Руно изобразил удивление на морде, после чего продолжил, обращаясь будто бы к самому себе. – Неужели я ошибся.
- господин Руно, вы что-то от меня хотите? – Собрав всю свою волю в кулак, музыкант немигающим взглядом посмотрел на пони, к которому с уважением относились главы бандитских кланов, командиры наемников и даже власти городов, (по слухам, уважали они не самого единорога, а ту силу, которую продемонстрировали его подчиненные, отбивая налеты на свою базу и устраивая ответные вылазки).
- скажи, мой юный друг, разве ты не хочешь объединить под своим крылом разрозненные земли грифонов? – Совершенно спокойно, словно говорил о погоде, начал свой монолог жеребец. – Подумай только: тысячи пар глаз, устремленных только на тебя, сотни и сотни верных последователей, ожидающих твоего слова… или же тебе ближе не военная слава? Хочешь выступать перед публикой, завораживая ее звучанием своего голоса, возжигая в сердцах пламя словами песен, купаясь в восторге и обожании? Да… я чувствую… именно этого ты и хочешь.
Зажмурившись и помотав головой, крылатый хищник постарался прогнать из головы видение, навеянное речью единорога. Однако же, картины стай грифонов, стад пони и прочих жителей Эквуса, восхищающихся его талантом и готовых на все ради своего кумира, не желали покидать разум.
- я могу дать тебе все это. – Небрежно заметил Голден Руно.
«что?».
Не веря своим ушам, мысленно спросил грифон, и к собственному удивлению получил ответ.
- я могу помочь тебе добиться славы, популярности, известности и богатства… но как ты понимаешь, все в этой жизни имеет свою цену.
- и что я должен сделать: продать душу или принести в жертву какому ни будь демону тысячу невинных детенышей? – Напрягшись словно струна, певец настороженно следил за собеседником, ожидая чего угодно.
- ха… ха-ха-ха. – Жеребец весело рассмеялся, так и не открыв глаза, смахнул с щеки выступившую из-под опущенных век слезу. – Ты по видимому спутал меня с чудовищем из сказок. Убийства жертв на алтарях, уже как тысячу лет вышли из моды… да и есть куда более эффективные способы использования разумных существ. А вот добровольно отданная душа мне не помешает.
После последних слов, Голден Руно наконец открыл глаза, которые сверкнули расплавленным золотом. Вертикальные зрачки, похожие на трещины ведущие в черную бездну, завораживали и лишали воли к сопротивлению, начисто выбивая из головы любые мысли.
«…!».
Слова застряли в горле у крылатого хищника, сердце пропустило удар а дыхание перехватило.
- какие пугливые в наше время грифоны. – Фыркнул бог пороков, временно занявший тело своего жреца. – Не беспокойся, я не собираюсь тебя есть или убивать, а даже наоборот, предлагаю возможность возвыситься. У тебя будет все, чего только сможет пожелать душа, в обмен же я прошу лишь верность и усердие… согласись, не так уж и много, за исполнение мечты.