Ленка поддела пальцем рваный край целлофанчика. Из-под лохмотьев на руку потекла жидкость с резким запахом, на пальце набухла капля крови. Она вытащила из пореза осколок тонкого стекла и унесла коробку на стол. Стараясь не смотреть на голую стену, села и положила перед собой. Выпутала из сломанных картонных стенок длинную подложку с выемками для ампул. Ни одной целой — в такие осколочки они раньше давили елочные игрушки, и те так же торчали острыми уголками, только цветными. Тут было месиво из прозрачных кусочков и отломанных головок с горошинками стекла. И еще одна коробочка, длинная, в которую впаялся сломанными детальками какой-то полупрозрачный пластмассовый легкий приборчик с мелкой вязью буковок вдоль выгнутой трубки.
Ленка снова заплакала, укладывая его поверх стеклянного крошева. Бережно отряхнула мятую коробку, вытащила из ящика ножницы и отрезала ту сторону, на которой были написаны яркие и золотые иероглифы. Повертев, срезала такой же кусок глянцевого картона с внешней коробки. И ушла к дивану. Легла на живот, положив обе картоночки под подушку и, прижимаясь щекой к наволочке, горестно затихла.
Даже подумать о том, что теперь делать, сил не было.
Глава 13
Мужской голос заунывно жаловался, вкусно и тоскливо, но Ленка, посидев на диване, встала и убрала с проигрывателя старую затертую пластиночку. Это любимая песня Рыбки, она под нее грустит, а Ленке что-то не в кайф. Она пальцем перебрала лохматые краешки плотно натолканных в полку дисков, вытащила один, смурно поглядела на портрет Пугачевой. Что у нас тут? Эти летние дожди. Нет, не пойдет.
Вытащила другую пластинку. Аккуратно приладила иглу к нужной дорожке. Ушла к дивану и села, подбирая ноги под халатик. Уложила подбородок на коленки.
— Летний вечер теплый самый, был у нас с тобой, — загрустил другой мужской голос, — разговаривали с нами звезды и прибо-ой…
Вот бы, думала Ленка, уехать туда, где прибой и звезды, и нет никаких скандалов с бабкой, никаких маминых нервов, и папиных секретов с поручениями. И чтоб там был настоящий любимый… (она прислушалась к себе, примеряя на эту роль Ганю, как-то ничего не поняла и немного сердито продолжила мечтать дальше). И все у них там хорошо, и никогда это «хорошо» не кончится.
Но песня кончилась, сразу началась другая, с притопываниями и присвистываниями. Ленка нахмурилась, колеблясь, заводить ли следующую тоскливую песню, и какую именно.
Когда дома жила Светка, то с музыкой было легче. У Светки был кассетный магнитофон «Весна», она копила на него деньги, потом еще добавили родители, и купила. Это была немыслимая роскошь — на кассетах записи волшебной дискотечной музыки, которые Светка добывала у друзей, знакомых и у своих бесчисленных поклонников. Но уехала и забрала с собой. Осталась Ленке коллекция дисков, не маленькая, но давно выученная наизусть. И даже крутить их каждый день неохота, это девочки, когда прибегают, не отходят от полки, стараясь наслушаться на неделю вперед.
Она выключила проигрыватель и вернулась на диван. Опустила голову, скосила глаза внутри рассыпанных шалашом прядей, разглядывая их и комнату через них. Себе чего врать, сидит не просто в печали. Сидит, трусит. Надо пойти в аптеку, показать аптекарше картонки и спросить, бывает ли у них такое лекарство. И сколько стоит. Но, во-первых, Ленка с посторонними людьми боялась разговаривать, хоть выглядела вполне бойкой девицей. А во-вторых, примерную цену она помнит, по маминым телефонным причитаниям. Что-то она там говорила Ирише насчет «двести рублей, Ирочка, ты только представь, двес-ти». И цифра пугала Ленку до ватных ног. Она прокручивала и прокручивала в голове, как удивленно вздернутся выщипанные бровки старой аптекарши, которая повертит в руках кривовато обрезанную картонку, а потом раскроет намазанный жуткой красной помадой рот и оттуда вылетит это страшное «двести»… Папы нет. Матери рассказать нельзя, да и себе дороже, отпаивай ее потом валерьянкой. И даже Оля с Викочкой сегодня не придут. У Оли свидание, а Семки с родителями уехала к бабушке на весь день.
В коридоре протопали тяжкие шаги и Ленка сердито повела плечами. У кого-то — бабушка. А тут — чудовище.
Чудовище ворочалось в коридоре, что-то ворча. И через несколько минут — Ленка с надеждой прислушалась, — вышло, хлопнув дверью и заскрежетав замком.
Ленка подбежала к окну, выглянула, прячась за полосатой шторой. Ну, хоть можно спокойно выйти на кухню, поесть там чего, а то отсиживалась, не стала и завтракать.