Там они и провели почти весь день, который выдался серенький, мягкий. Ждали Семки, но ее забрали родители к бабушке, а еще стоять очередь в бонный магазин, где что-то должны были «выкинуть».
А девочки прогулялись к ставку на краю низины, там в камышах торчали пеньками рыбаки, и под ногами хлюпало, проминаясь.
Потом сходили к Царскому кургану, внутрь, в раскопанную археологами гробницу, не пошли, а залезли наверх, посидели на старых камнях, кинутых в сухой траве, съели припасенной вяленой рыбы, перебрасываясь ленивыми словами. И вернулись обратно, когда уже небо начинало синеть, а сбоку в дырке выглядывало, катясь вниз, красное солнце.
Оля спрашивала, и Ленка, обдумывая, не слишком охотно отвечала. На пятом вопросе немножко рассердилась.
— Оль, ну я же тебе все рассказала. Он мне денег занял, а Пашка согласился, ну, чтоб я не одна, мы с ним смотались и коробку эту купили. Лежит вот.
— Угу, — Рыбка вдумчиво поддавала ногой ажурные комки перекати-поля, отправляя их на обочину, — можешь не повторять. Мне интересно, ты вообще чего себе думаешь? Про Кинга, к примеру. Ну и Пашка, он чего прилип к тебе? Я-то понимаю, чего они козлы хотят, но мне интересно твое мнение. И чего ваще будешь делать?
— А чего делать? Ну, надо как-то побежать на почту, послать фигню эту. И все.
— Я не про фигню, — неумолимо стояла на своем Оля, — я про козлов.
— Оля, отстань. Не буду я ничего делать. И не хочу ничего.
— Н-да? — не поверив, удивилась Рыбка, суя руки в карманы старого плаща и шурша им в такт шагам, — еще скажи, он тебе не понравился.
— Понравился. Но понимаешь, как-то вот. Не так. Я не могу понять. С ним все другое. Понимаешь?
— Еще бы. У него куча бабок.
— Да нет же! — Ленка с досадой пнула растопыренную ветку, — он говорит по-другому, и смотрит. И даже улыбается. Как-то вот… свободно, что ли. Обо всем.
Она замолчала, подыскивая слова, и снова рассердилась. Потому что подыскивала их, возвращая себя в этот, знакомый и близкий круг, в котором дома — разговоры о долгах и сварить поесть, да я волнуюсь, Лена. В школе — дурацкая эта политика везде, а где нет ее, там маты и сальные усмешечки пацанов, и разговоры девочек, кто чего где купил, и кому чего достали. Ну, а с подругами тоже, ясен пень, ты его любишь, а он тебя любит, да чего наденешь, а чего задали. Все это, конечно, важно (почти все, поправилась Ленка, отметая политинформации и гыгыканья пацанов), но почему ей все время мало? И нужно что-то еще, что-то совсем неотсюда. И не так много они с Сережей Кингом болтали, об этом не отсюда, но она почувствовала, с ним как раз можно. Он не станет усмехаться или насмехаться. И делать стеклянные глаза, пережидая, когда она перестанет молоть глупости, тоже не станет. Он от этого немного на Петю похож, но с ним легче, потому что Петя такой — с надрывом, конечно, потому что он инвалид, Ленка понимает, но постоянно чувствовать себя виноватой, за то, что ноги у нее здоровые, она не может.
И вот объяснить Рыбке, чтоб она поняла, не сумеет. Не потому что Рыбка не врубится. А просто ей это тоже покажется неважным. А Ленке важно.
Да что я за зверь такой, расстроилась она, подходя за Олей к кособокому домишке, почему мне важны какие-то глупости, а не то, что действительно важно.
— Ладно, — смилостивилась Оля, гремя в углу тяпками и лопатами, — ты главное, фигни не наделай, а остальное, расскажешь потом, че и как. И не лезь к Кингу, будь поумнее нашей Семки, поняла?
— Семки еще, — расстроилась Ленка, — мне уже надоело Пашку отгонять, Викочка решит, что мы с ним, того… на этого… Обид будет!
— А ты начихай, Малая, — вдруг здраво посоветовала Оля, хлопая кривыми дверями и гремя замком, — еще перед Викочкой ты не отчитывалась, с кем будешь лазить. У нее, что ли, отбиваешь.
— Она так и подумает.
— Пошли. А то ветер вон, холодно скоро.
И вот пришедший с запада ветер дует, беспокоя и не давая спать. Наверное, он уже принес тучи, думала Ленка, поворачиваясь и суя руку под подушку. Они совсем черные, толстые, как мой кот. Который у меня обязательно будет.
Утром она сидела в кухне, ела гречневую кашу, залитую молоком и куняла носом, слушая, как мама бегает в коридоре и в спальне, что-то роняя, подхватывая и торопясь.
— Лена, я вернусь позже, у нас собрание, чтоб они скисли все, со своими собраниями. А ты…