— Чего? — недоуменно переспросил Валик, ступая ближе и чуть наклоняясь к ее лицу, — я не понял, чего ты?
— Ничего!
Она выкрикнула и замолчала. Снова сильно захотелось писать, а не надо было напоминать себе, укорила мысленно. И еще пуще пожалела себя, потому что он сейчас развернется и уйдет, и хрен с ним, а лекарства эти дурацкие она выкинет в море, вон оно рядом. Заодно и утопится.
Но мальчик не уходил, стоял, свесив руки и сутулясь. В молчании мерно шумела вода, так уютно, будто и не пляж, а что-то такое, совсем домашнее.
Ленка беспомощно огляделась, пытаясь из подсвеченного желтым тумана вытащить нужные сейчас шаги. Черт, да что ж все так по-дурацки. И он — чего молчит, ну, хоть бы сказал что — злое или наоборот…
И вдруг поняла, что в их растянувшемся от стула в сторожке до тихого прибоя на пляже знакомстве пропущена важная вещь, она забыла сказать, а он, кажется, не понял. Нет, не забыла. Испугалась.
Ленка вдохнула, чтоб набраться смелости. И, уже не думая, чтоб не остановиться, сказала сиплым голосом.
— Короче. Я твоя сестра. Каткова Елена. Сергеевна. Приехала вот, потому что папа попросил, передать. Ну, он просил посылкой, а я — так. Потому что…
— Подожди, — Валик протянул руку, жестом останавливая ее, — как сестра? Моя?
— Не знал, что ли? Твоя, да.
Подумала и добавила:
— Извини.
Через туман вдруг пролетела чайка, призрачно разведя светлые крылья, и Ленка удивилась краем сознания, надо же, почти ночь, а летает.
— Я… — сказал Валик и снова сел, положил руку на сверток, подвигая его к себе, — я… блин. Черт. Ты извини. Ну, дела. Я объясню. У тебя часы есть?
Ленка поднесла руку к глазам, щурясь, моргнула, через мокрые ресницы разглядывая плывущие зеленые цифирки.
— Дай я, — он вытянул руку, и она подошла, со своей, протянутой. Валик бережно взял дрожащие пальцы. Отпустил.
— Слушай. У меня процедуры, вечерние, ну это час, а потом отбой, я тогда свалю уже, по-нормальному. Тебе ночевать есть где?
— Откуда? Я в Феодосии, думала, успею вернуться.
— Угу… — он опустил голову, раздумывая. Встал, подхватывая сверток и пряча его под куртку.
— Тогда пойдем. Сестра Елена Сергеевна. Только надо быстрее.
Они снова вернулись, пролезая в тот же пролом в стене, но не пошли к сторожке, а обогнули корпус с другой стороны. Там, в темноте, Ленка стояла, пожимаясь и думая, что снова постеснялась, а надо было удрать в кусты и там, наконец, пописать. А Валик, тихо громыхая, подтащил к темному окну пару ящиков, что-то там поковырял у рамы, и та треснула, щелкнула, показывая внутреннюю темноту, совсем черную.
— Давай, — шепнул, подтаскивая ее за руку, — залазь, подсажу.
— Кусты, — нервно прошипела Ленка, но он подпихнул ее на ящик.
— Лезь. Там внутри туалет, нормально.
— Не уходи, — пролезая и стукаясь надоевшими каблуками, испугалась она, сваливаясь в кромешную темноту и шаря руками, чтоб не ушибиться о невидимое.
— Тут я, — он, перекрывая белесый наружный свет, мягко спрыгнул следом.
Нашел ее руку и потащил за собой к белеющим высоким дверям.
— Не стучи ногами.
Шли по пустому коридору, мимо белых дверей с одной стороны, то распахнутых, то закрытых, а с другой уходили назад одинаковые окна, полные ночного тумана. Ленка ставила ноги на носки, чтоб не греметь каблуками, от напряжения у нее взмокла спина под совсем уже тяжелым, как мешок с картошкой, пальто. Впереди еле слышно журчала вода. Наконец, свернув за угол, Валик остановил ее:
— Тут сортир. Работает. Света нет, но там снаружи фонарь.
— А ты? — испуганно спросила Ленка.
— Давай скорее. Я тут.
Она выдралась из пальто, кидая его на руки мальчику. И ступила навстречу мутному сумраку, нашаривая в кармане джинсов комочек салфетки.
После туалета жизнь стала казаться Ленке не такой уж и пакостной. Они быстро и тихо пробежали коридор обратно, потом Валик еще два раза свернул и открыл двери, откуда в глаза бликовал глянец на просторном полу. По стенке прошли большой спортзал, разрисованный квадратами света, и нырнули в небольшую дверь. Поднялись по узкой лесенке.
В темноте он снова поймал ее, толкнул куда-то, пихая вниз.
— Садись, не бойся. Тут маты, мягко. Короче, я тебя закрою сейчас, поняла? На всякий случай. Ты посиди тихо. Я через час вернусь. И поговорим.
Ленка почти упала, нащупывая у бедра прохладную кожаную поверхность. На нее сверху мягко свалилось пальто. И тихие шаги удалились, прошлепали по лесенке, внизу плавно закрылась дверь.