— Вы поняли, Елена Сергевна? — Валик сделал строгое лицо, к радости Валечки, — слушайтесь Петра, он старший.
— Иди уже, — сказала Ленка, — иди скорее, и возвращайся, ладно? А то я уже соскучилась. Без тебя вот.
Валик радостно улыбнулся и убежал. А Ленка ушла к котам, таща мешок с едой и думая над тем, что она такое сказала. И как с этим быть. Ей было радостно и вдруг так страшно, что хотелось все бросить, убежать далеко, туда, через холмы, к горе Хамелеон, залезть на самый верх и там, чтоб никого-никого, сесть, свесив ноги. И заплакать. От того, что он такой вот. Что жил, помирал, но жил, такой — уже четырнадцать лет. И три месяца. А она жила все это время буквально за четыре часа на автобусе. Ну, хорошо, они уже позади, эти четырнадцать, и теперь все станет по-другому.
«Что станет? И как по-другому?» прошептал внутри ее страх.
Она шла, тянула на себя ставший тяжелым мешок, пока не увидела, что маленький Петр, покраснев щеками, тащит его к себе, а Валечка прыгает, приседая и успокаивая собравшихся котов и кошек.
— Ой, — сокрушенно повинилась Ленка, отдавая мешок сердитому мальчику, — извини, задумалась.
Потом сидели на остановке, Валик жмурился, подставляя солнцу бледное тонкое лицо. А Ленка молчала, злясь на себя за это молчание. Внутри будто тикали часы, капали секунды, утекая туманной водой с наклоненных веток, и забирали с собой остаточек времени, которое пока еще на двоих. Сейчас придет автобус, он уже мелькал далеко на холме и скрылся за цветными крышами, Ленка сядет в него и их время кончится. А она молчит. И он молчит тоже. Ну, он младше, ей нужно говорить самой, она старше и должна быть умнее, должна знать, что сказать, чтоб не получилось сейчас этого невнятного «ну, пока…»
Но в голову ничего не приходило, вот совершенно. Ленка сердито повернулась, открывая рот. И Валик повернулся тоже.
— Ты красивая.
— Что? — она растерялась. И засмеялась, качая головой.
— Где уж. Это волосы такие, заметные. А так — обычная. Просто я.
— У тебя парень есть?
Она пожала плечами. На лавочку шумно свалилась тетка, усаживая на колени тяжелую сумку и обнимая ее, как ребенка. За деревьями мелькнул белый автобусный бок, уже ближе.
— Нет. Нету парня.
— Да ну? — удивился Валик, — не верится как-то. Ты же, наверное, на дискотеку ходишь. Приглашают. Ухаживают, да?
Ленка снова пожала плечами.
— Я так быстро не могу сказать. Автобус вон. Хожу. Приглашают. Но все как-то, ну непонятно все. У меня подруга лучшая, она меня подкалывает, наша Малая прынца ждет, на белом коне. А на самом деле, если кто меня провожает, к примеру, то потом обязательно куда-то девается. Я не успею рот открыть-закрыть, а уже провожает другую. Хотя знаешь, я бы не против, чтоб один и только со мной. Чтоб как в кино, портфель там, в школу из школы. Погулять вдвоем. Как мы с тобой сегодня, вот чтоб как ты — повел смотреть на солнце.
Она замолчала, а капли-секунды внутри заторопились, почти сливаясь в тонкую прерывистую струйку — автобус развернулся и встал перед ними белым боком в пыльных пятнах.
— Чтоб я была для него не просто самая-самая, понимаешь? А чтоб — единственная. Смешно?
Она встала, поправляя одной рукой сумку, а другой волосы, чтоб не лезли в глаза. Шофер, распахнув двери, докуривал, а внутри уже рассаживался народ, занимая места.
Валик поднялся тоже. Снова улыбнулся.
— Пойдем, я с тобой до выезда прокачусь. Три остановки.
Они сели на последние сиденья, что были развернуты к задней, пустой сейчас площадке.
— Бумажка есть? — Валик вскочил, протягивая руку, — ну, салфетка какая?
И выбежал, замаячил снаружи, протирая стекло рядом с Ленкиным плечом. Смеясь, уселся снова, суя комок в карман.
— Ты мне расскажи, про дискотеку, а? У нас тут бывает, в санаториях. Зима, ну в двух вечерами бывает, наши бегают туда. А мы лазили, в окна смотрели. В «Парусе», там слайды показывают, как раз напротив окна, я там тебя видел. Только волосы белые совсем. Там значит, с гитарами стоят, пацаны, и ты. В синем платье, и волосы белые. А лицо твое.
Автобус тряхнуло, Ленка придержала сумку, смеясь.
— Это «Блонди», группа такая. Правда, что ли, похожа?
— Угу. Дебби Харри.
— Откуда знаешь?
— В журнале читал. «Ровесник».
Время теперь бежало за неровно вытертым стеклом, мелькало столбами, лимонными листьями на ветках, окнами и заборами, лохматой собачкой у входа в магазин. А Ленка, приваливаясь на поворотах к плечу в модной куртке, быстро рассказывала, про цветомузыку и про «Машину времени», про сигареты, которые таскает в сумке для Викочки, потому что у той мать проверяет карманы. О том, как едут вечером обратно, и провожаются с Рыбкой по три раза, туда и обратно, стоя на серединке под угловым балконом… И что сегодня в Феодосии ей нужно потанцевать с отличником Митасом, — пообещала.