Фургон поменял полосу, приготовившись свернуть на следующем светофоре. Дэн удивился; человек, готовый потратить шестьдесят штук в год на авторское порно, наверняка бы выбрал более престижное жилье. Он мрачно улыбнулся; если несколько сотен тысяч измеряемых параметров не смогли отличить его поведение от мошенничества в сфере социальных выплат, то кто он такой, чтобы составлять профиль ценителя особых талантов Грэма?
Фургон повернул на север; Дэн поехал следом. Улица представлял собой смесь жилого района с ухоженными, но непримечательными на вид домами, шеренг розничных магазинов и редких офисных зданий.
Приблизившись к веренице ресторанов фаст-фуда, фургон замедлил ход, после чего свернул на парковку. Это поставило Дэна в тупик; даже если у грузовика было достаточно времени, чтобы по пути забрать еще один заказ, поскольку торт-мороженое был хорошо защищен от послеобеденной жары, выбор места был довольно странным. Может быть, машиной все-таки управлял человек? У Дэна не было возможности увидеть фургон спереди. Несмотря на единообразную символику в масштабах всей страны, служба доставки представляла собой франшизу; возможно, один из местных владельцев-операторов решил нарушить тенденцию и сесть за руль.
Дэн проследовал за фургоном на стоянку. Машина еще не успела припарковаться, хотя проехала уже с полдюжины свободных мест; возможно, водитель хотел остановиться поближе к индийскому кафе «на вынос», расположенному у дальнего конца. Дэн сохранял дистанцию, но чтобы свести риск к минимуму, решил пока что не занимать стоянку, и жестом дал понять приближающемуся микроавтобусу, что тот может занять место, на которое якобы позарился он сам.
Фургон остановился у мусорного контейнера. Крышка была приоткрыта – не настолько, чтобы его содержимое было видно снаружи, но в то же время достаточно широко, чтобы любой, кто пытался забросить в контейнер свой мусор, проезжая мимо него на машине – кроме, пожалуй, самых неуклюжих обывателей – имел неплохие шансы на успех.
В боковой части фургона открылся люк, из которого на блестящей подставке из нержавеющей стали показалась девственно чистая коробка Грэма. Когда платформа выдвинулась до конца, коробка неподвижно лежала на своем месте, и на мгновение Дэн ухватился за образ адресата, который должен был заслуженно явиться за своей посылкой, появившись буквально из ниоткуда в дизайнерской толстовке с капюшоном, чтобы забрать дорогой сердцу фетишистский десерт, а затем помчаться прочь с парковки к лимузину, дожидавшемуся его на улице. Может быть, даже целому конвою лимузинов, которые должны были отвлечь внимание, исключив возможность погони.
Но затем скрытый механизм подтолкнул коробку, и она перевернулась, оказавшись посреди куриных костей и промасленных салфеток.
9
– Мы переедем к моей матери, – решила Дженис.
– У нее всего одна свободная комната. Которую она использует как кладовку. – Дэн чувствовал, как простыня под ним становится влажной от пота. Ночь была не такой уж жаркой, но в какие-то моменты его кожа по непонятным для него самого причинам начинала мокнуть в случайные моменты времени.
– С барахлом мы разберемся, – сказала Дженис. – Она будет только рада, если мы приберемся. Я могу спать с Карли на свободной кровати, а ты – на диване. Это только на пару месяцев.
– С чего ты взяла, что она вообще разрешит нам остаться?
– Думаешь, она допустит, чтобы ее внучка спала в машине?
– А я, по-твоему, допущу? – возразил Дэн.
Дженис укоризненно пожала губы.
– Не выворачивай мои слова наизнанку. Я знаю, что ты сделал все, что мог. И знаю, что я тоже – от этого я не чувствую себя менее виноватой, но так мне хотя бы проще поступиться своей гордостью. Если бы мы на самом деле спустили все наши сбережения на… то, в чем эти гениальные правительственные алгоритмы увидели злой умысел, то сейчас, пытаясь говорить с ней спокойным голосом и вымаливая эту комнату, я бы, наверное, рвала на себе волости от ненависти ко всему своему существу. Но мы не сделали ничего плохого. Мы должны ясно это понять, ради сохранения своего рассудка, а потом предпринять тот шаг, который обеспечит нам крышу над головой.
Дэн, должно быть, уснул около трех, потому что проснувшись в четверть пятого, почувствовал особую, мерзкую усталость, которая была хуже, чем отсутствие сна как такового.