Нам даны философско-идеологические основы построения всякой советской науки – марксизм-ленинизм. Мы имеем богатейшее наследие сравнительно-исторического языковедения, как большой науки с почти полуторавековой историей своего исключительно мощного развития, в котором почетное место занимают наши выдающиеся языковеды (Востоков, Буслаев, Потебня, Фортунатов, Бодуэн де Куртенэ, Эндзелин, Щерба и другие).
И, – что имеет решающее на данном этапе значение для дальнейшего развития советского языковедения, – это основополагающие и подлинно программные указания в учении Ленина – Сталина о нациях и национальных языках.
А это все осталось недоступным для Марра, который «действительно хотел быть и старался быть марксистом, но он не сумел стать марксистом» (И. Сталин).
В таких условиях, кроме того, величайшей и по последствиям роковой ошибкой акад. Марра было безоговорочное решение отгородиться глухой стеной от «индоевропеистики» (т.е. от сравнительно-исторического языковедения), повлекшее за собой самовыключение яфетидологии, как общего учения о языке, из большой науки о языке.
«О примирении новой теории со старой по принципиальным вопросам не может быть речи, если индоевропеист не откажется от своих главных положений, – писал Марр. – Попытку некоторых из моих весьма немногочисленных учеников и особенно последователей перекинуть мост считаю делом более пагубным, чем желание громадного большинства лингвистов-индоевропеистов абсолютно игнорировать яфетическое языкознание»[178].
Подобного рода заявления Марра, не раз им повторенные, послужили сигналом для его учеников, недостаточно знакомых со «старой» школой, отмежеваться от этой школы не только идейно, «по принципиальным вопросам», как наказывал им их учитель, но и незнакомством с ней, незнанием ее основ. В критике же «старой» лингвистики не было недостатка, но в критике неизменно со слов учителя. Учитель знал, что отвергал. Ученики же знакомились с «старым» учением только по остро полемическим трудам Марра.
Труды акад. Марра нового периода говорят даже о том, что их автор в своих исканиях порвал не только со своей исследовательской практикой по «старым» методам сравнительного языковедения (и, действительно, подобных работ он уже не писал), но вышел также из курса новейших достижений «старого» учения. А последователи его сочли это нормальным и, подражая учителю, игнорировали всю классическую лингвистику прошлого.
Ничем иным нельзя объяснить вредное для нашей науки пренебрежение, напр., к замечательным фонетическим законам Вернера или Фортунатова, имеющим громадное значение в этимологических изысканиях.
Менее «послушные» последователи, – каких оказалось, к сожалению, мало, – стараясь критически осваивать достижения лингвистики прошлого на основе марксистской методологии, добиваются значительных результатов.
Даже «индоевропеисты», не разделяющие учения Марра, но работающие честно[179], дали советской науке ряд ценнейших исследований. Я имею в виду, напр., труды выдающихся славистов акад. В.В. Виноградова, проф. Л.А. Булаховского и проф. Арн. Чикобава и других.
Нельзя сказать того же о некоторых последователях Марра. Так, например, проф. Н. Яковлев буквально датирует фонетическое изменение определенным годом, говоря, что в настоящее время, после Великой Отечественной войны (1947 г.), замечается утрата фонемой «къ» признака надгортанности.
Попытку тов. Б. Серебренникова показать преимущества сравнительно-исторического метода перед элементным анализом нужно всячески приветствовать. Но по характеру своей дискуссионной статьи он имел возможность показать громадные преимущества первого перед вторым. Однако он ограничился одним незначительным термином, имея возможность выбрать из многих тысяч терминов социальной значимости любой и демонстрировать перед читателем громадную силу сравнительного языковедения даже в этимологизации слов. А он, почти извиняясь, говорит следующее: «Может быть, это звучит парадоксально, но сравнительный метод гораздо более пригоден для доказательства марксистской идеи развития, чем пресловутый марровский анализ по четырем элементам».
Так ли нужно говорить в этот решающий момент развития советского сравнительного языковедения и тем подвергать его сомнению или гадать – «пригоден – непригоден»?
179
Н.Я. Марр называл своим честным противником даже А. Мейе, «главу индоевропеистики» (Избранные работы, т. IV, стр. 226).