Н.Я. Марр, как историк-языковед, вовсе не отрывается от изучения строя речи современных ему языков. Как раз наоборот, именно в живой речи он видит источник также и для своих исторических изысканий. Свою мысль с исчерпывающей полнотой он формулирует в докладе «Языковая политика яфетической теории и удмуртский язык», опубликованном в 1931 году. В этом докладе он утверждает, что «новое учение по яфетической теории получено в результате изучения живых языков вне всяких расовых миражей, вне учета феодально-буржуазных классовых и национальных перегородок и злостных предрассудков, вне зависимости от великодержавия какого бы то ни было языка и вне классово-общественного пристрастия к мертвым классовым языкам»[55].
Изучению живых языков Н.Я. Марр придает особое значение. В них он видит тот богатый материал, который развивается на глазах исследователя. Здесь можно наблюдать тот процесс, который идет в языке, меняя его формальную сторону, и те причины, которыми обусловлен этот процесс. Именно языки нашего Союза в этом отношении наиболее показательны, так как только у нас, благодаря ленинско-сталинской национальной политике, получают все данные к своему быстрейшему продвижению языки даже малых народностей, еще недавно столь отсталых и в своей экономике и в быту, вовсе не имевших ни школ, ни письменности. Преподавание на родном языке, периодическая печать, радио, развитие художественной литературы, развитие экономики и быта ясно показывают тот источник, который продвигает речевой строй на более высокие ступени его развития.
Советский языковед получил для своих наблюдений такой материал, каким не владеет ни один языковед зарубежных стран, в особенности тех из них, которые до последнего времени еще остаются под гнетом империалистической политики. Обилие и многообразие языковых структур народов СССР раскрыли перед советским ученым широкие горизонты для его углубленного научного труда.
Н.Я. Марр, в резком отличии от буржуазных языковедов, увязывая историю языка с историей общества, уходит не только вглубь исторического процесса, но, останавливаясь на современности, затрагивает также вопрос о будущем едином языке. И тут в основу ложится не язык сам по себе, а язык, переживающий сдвиги, происходящие в обусловливающем его развитие социальном базисе. Высказываясь о едином языке будущего, Н.Я. Марр тут же приводит слова И.В. Сталина. «Для примера, – говорит Марр, – приведу часть из речи т. Сталина об отмирании национальных языков и слиянии их в один общий язык… Указанная часть из речи т. Сталина гласит: „…вопрос об отмирании национальных языков и слиянии их в один общий язык есть не вопрос внутригосударственный, не вопрос победы социализма в одной стране, а вопрос международный, вопрос победы социализма в международном масштабе… Ленин недаром говорил, что национальные различия останутся еще надолго даже после победы диктатуры пролетариата в международном масштабе“». (Цитата приведена в докладе Н.Я. Марра «Языковая политика яфетической теории и удмуртский язык», 1931 г.)[56].
Основы материалистического языкознания вырабатывались Н.Я. Марром не сразу. Они устанавливались по мере усиления исследовательской базы привлечением свежего материала и построением исследовательских работ, опираясь на основы марксизма-ленинизма.
Н.Я. Марр ясно видел ту внутреннюю борьбу, которую пришлось провести ему самому над самим собой, борьбу со старыми научными постановками, которые внушались ему пройденной школой и от которых он освобождался. Он видел, что и ученикам его «предстоит большая, тяжелая работа по усвоению не только новых методов, но и знаний и еще знаний, конкретных знаний, для научно состоятельной борьбы и у себя с изжитой идеологиею старой школы»[57]. Критическому пересмотру он подверг и свои собственные работы, отмечая в них существенные ошибки. Он предупреждает, что работы в особенности до 1924 года подлежат пересмотру, в частности основные установки «Яфетического Кавказа и третьего этнического элемента в созидании средиземноморской культуры» теоретически неправильны. Он признает, что «многие вопросы с тех пор настолько изменились и в освещении, более того – в самой постановке, что объяснения даются диаметрально противоположные… Ясное дело, – продолжает далее Н.Я. Марр, – что нельзя удовольствоваться прочтением той или иной яфетидологической работы… без учета того, что восполнялось, осложнялось, уточнялось или исправлялось, равно без учета того, что заменялось и отсекалось в последующих работах, на дальнейших этапах развития теории»[58]. В этой же работе 1926 года Н.Я. Марр не скрывает того, что создаваемое им новое учение о языке «с трудом высвобождается последние годы из пелен буржуазного мышления и соответственно построенной методологически научной работы»[59].