Согласно теории Марра недопустимо говорить о неклассовом языке даже «на начальных этапах сложения человечества, точнее, выделения человеческого коллектива из мира животных»; оказывается, это значило бы «возвращаться в первобытное состояние лингвистического научного мышления – в индоевропеистику с ее праязыком и ее формальным учением»[11].
Свое понимание классовости акад. Н.Я. Марр объявляет единственно научным, марксистским пониманием. По мнению Н.Я. Марра, говорить о неклассовом языке даже на начальных этапах сложения человечества – это значило бы «в пропасть тянуть марксизм, против его общественной природы, против его логики». В этой связи Н.Я. Марр писал: «Нельзя не только молчать, но нерешительно говорить о том, что внеклассового языка доселе не было; язык был классовый с момента его возникновения, это был язык класса, завладевшего всеми орудиями производства тех эпох, в том числе и магиею-производством»[12].
Ясно, что такое понимание вопроса об языке считать марксистско-ленинским никак нельзя.
Понимание классовости в теории Н. Марра не имеет ничего общего с марксистско-ленинским, научным пониманием «класса». Никаких классов не было и не могло быть «при выделении человеческого коллектива из мира животных». Более того, не было классов и при первобытно-общинном строе, когда, как известно, основой производственных отношений являлась общественная собственность на средства производства.
Следовательно, ни о какой классовости языка не может быть речи в доклассовом обществе.
Более того, и в классовом обществе – вопреки утверждениям акад. Н.Я. Марра – существование неклассовых языков является несомненным фактом.
В известном определении нации товарища Сталина имеется в виду именно такой неклассовый, национальный, язык, общность которого представляет необходимое условие для образования нации.
«Нация, – говорит товарищ Сталин, – есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры»[13].
«Итак – общность языка, как одна из характерных черт нации», – заключает товарищ Сталин.
Стало быть, общность языка при капитализме является фактом. Буржуазные нации, которые в данном случае имеет в виду товарищ Сталин, зарождались в классовом обществе, а, именно, в эпоху подымающегося капитализма.
Никак нельзя согласовать с самоочевидными фактами следующее бездоказательное утверждение акад. Н.Я. Марра: «…Не существует национального, общенационального языка, а есть классовый язык, и языки одного и того же класса различных стран, при идентичности социальной структуры, выявляют больше типологического сродства друг с другом, чем языки различных классов одной и той же страны, одной и той же нации»[14].
С фактическим положением вещей не имеет ничего общего голословное заявление Н.Я. Марра, будто грузинский феодальный язык стоит ближе – хотя бы только по системе – к армянскому феодальному языку, «чем каждый из них к народному языку своей родной страны».
В классовом обществе классовая точка зрения говорящего может проявляться лишь в определенных явлениях (обычно, в лексике, стиле), но это отнюдь не значит, что язык является классовым.
Понятие «классового языка», если учитывать основную функцию языка, внутренне противоречиво, научно несостоятельно. В самом деле, классовый язык – это был бы язык, на котором могли бы общаться лишь лица одного и того же класса, но который не мог бы быть использован для общения с представителями другого класса того же народа, той же нации. Таких в себе замкнутых классов история классового общества не знает. Соответственно отпадает вопрос о классовых языках: классовых языков не бывает. У наций есть только языки национальные, общие для всех классов наций.
Исходя из своего понимания безусловной, к тому же изначальной классовости языка, акад. Н.Я. Марр писал: «Лингвистические выводы, которые делает яфетидология, заставляют ее самым решительным образом сказать, что гипотеза Энгельса о возникновении классов в результате разложения родового строя, нуждается в серьезных поправках»[15].
14
15